КНИГА  Время упоительных историй

2019 год выдался богатым на мемуары музыкантов и людей, определивших историю музыки. Для этого нет какой-то специальной причины, хотя задним числом можно, наверное, составить астрологические карты, объясняющие, как сошлись в одной точке циклы жизней и смертей, юбилеев и прощальных туров.
Важнее другое: сам жанр музыкальных мемуаров понемногу отходит как от привычных нарративных шаблонов (для них уже и так придумали Википедию, где можно уточнить в какой последовательности артист родился, вырос, собрал группу и приступил к своему opus magnum), так и натужного сенсационализма. Ниже - выборка из восьми книг, которые показывают, как именно это происходит.

Tracey Thorn “Another Planet”

В своей третьей книге вокалистка Everything But the Girl обращается к своим подростковым дневникам и пытается понять, что за человек их писал - кем была та девочка из сонного пригорода для среднего класса в Англии семидесятых. Тема может показаться слишком специфичной, искусственно зауженной, но только не тогда, когда автор берется за исследование с такой скрупулезностью и такой эмпатией. Торн подсвечивает - очень сочувственным и человечным светом - те уголки странного мира под названием Подростковия, которые иной счел бы ничем не примечательными.

Moby “Then It Fell Apart”

Вторая биография Моби стартует там, где финишировала первая - с выхода альбома “Play”, катапультировавшего музыканта прямо к звездам. И, как и обещает вынесенная в заголовок строчка из песни “Extreme Ways”, история действительно разваливается. Вышедшая три года назад “Porcelain” описывала удивительный путь примерного христианина и диджея на оргиях, убежденного вегана и запойного алкоголика, карьерного неудачника и продюсера, нашедшего оригинальный способ монетизировать музыку (прямо перед тем, как интернет уничтожил привычные схемы монетизации), человека одержимого, при этом куда более вменяемого, чем его окружение. Cиквел же сводится к череде рок-н-рольных анекдотов: больше знаменитостей, больше дичи, больше рефлексии и отчаянных попыток заглушить чувство одиночества. У Моби есть безусловное право рассказать обо всем этом - хотя бы ради аутотерапевтического опыта. Вот только результат подтверждает давнее подозрение, что на моменте взлета к славе иногда лучше ставить точку.

Debbie Harry “Face It”

Почти как анекдотический ребенок, который шесть лет молчал, потому что в доме все шло нормально, Дебора Харри берется за мемуары на восьмом десятке - одной из последних среди героев нью-йоркской сцены 70-х, которые еще не высказались. Вот только нормально в ее доме совсем не было, и вокалистка Blondie, подарившая современной поп-музыке образ атомной блондинки, слишком крутой, чтобы подчиняться правилам, которые шоу-бизнес навязывает женщинами, выжидала все это время не для того, чтобы брать пленных.

Prince “The Beautiful Ones”

Уже сам факт выхода посмертных мемуаров Принса кажется кощунством: артист, всю жизнь ведший непримиримую борьбу за творческую свободу, едва ли допустил бы появление книги, где он не вычитал бы каждую букву (а к буквам он был придирчив и, к примеру, терпеть не мог, когда его музыку называли “магией” - “Майкл [Джексон] любит это слово” - или, того хуже, “алхимией”; свой фанк Принс считал не темным искусством, а чем-то очень естественным). К тому же, это не столько мемуары, сколько “книга о ненаписанной книге”, добрую половину которой составляет предисловие редактора Дэна Пайпенбринга.
Так что же это, чистой воды разводка? Не совсем. Книгу Принс и правда начал писать, задумав его как “учебник для сообщества черных американцев, выпущенный под видом биографии, выпущенной под видом автобиографии”, но закончить успел лишь 30-страничный черновик, который издатели дополнили цитатами из интервью разных лет. Воспоминания Пайпенбринга мало что добавляют к портрету артиста (о привычках и мировоззрении которого можно узнать, например, из большого текста GQ), но подтверждают, что Принс при всей своей эксцентричности вовсе не был оторван от мира. В конце концов, немногочисленные черновики самого Принса, фрагменты которых я позволил себе перевести и процитировать, действительно ценны и кое-что объясняют про одного из самых оригинальных музыкантов своего времени.

Michael Eavis & Emily Eavis “Glastonbury 50”

Какие бы времена ни переживал “Гластонбери”, он все равно остается фестивалем-тотемом и фестивалем-символом: одновременно и карьерной вехой (и даже вершиной) для музыкантов и мощным энергетическим полем, феномен которого довольно метко описал Ноэль Галлахер, заметивший, что приехав на Гласто, можно не послушать ни одной группы и, тем не менее, отлично провести время. Основатель феста Майкл Ивис вместе с дочерью Эмили, принявшей у отца бразды правления, вспоминают, как Гластонбери стал тем, чем он стал. А заодно подробно объясняют специфику работы фестивального букера, который должен быть одновременно гуру, хастлером и членом парламента, чтобы поддерживать особый статус своего детища.

Tricky “Hell Is Round the Corner”

Автобиография бристольского рудбоя (“rougher than rough, tougher than tough” - это, конечно, про него) не могла быть ничем иным, кроме как социологическим эссе, где городским трущобам уделено никак не меньше места, чем личным воспоминаниям. На то есть множество причин, и не последняя из них - противостояние британских властей с дрилл-сценой. Трики, прошедшему, в общем, тот же путь, что и нынешние рэперы из неблагополучных районов Лондона, есть что рассказать.

Flea “Acid for thе Children”

Воспоминания о детских и юношеских годах басиста RHCP пропитаны вовсе не кислотой (для названия Фли позаимствовал присказку знакомого музыканта, означающую что-то вроде “дать угля”), а трогательной ностальгией. Опытов с психоактивными веществами, диких выходок и лихих людей в книги предостаточно, Майкл Бэлзери не фокусируется на них так, как это делал его коллега Энтони Кидис в своих мемуарах “Scar Tissue” - они присутствуют скорее в качестве общего ландшафта хиппарей, дилеров и школьных хулиганов. Посреди этого хаоса пытается не потеряться застенчивый, чувствительный, увлеченный книжками и джазом мальчуган, нашедший родственные души в лице двух аутсайдеров, которые, как и он, выросли в неустроенных семьях - Кидиса и Хиллела Словака. Истории группы, которую они создадут, в книге почти нет (хотя Фли полуиронично намекает на возможное продолжение), но как ни парадоксально, от этого рассказ только выигрывает.

Elton John “Me”

Элтон Джон подводит жирную черту под своей карьерой музыканта: прощальные гастроли, расписанные на несколько лет вперед, авторизованный байопик с Тароном Эджертоном, а теперь еще и долгожданная биография (аудиоверсию начитывает все тот же Эджертон). По форме “Me” - вполне обычное жизнеописание, сюжетные точки которого заведомо известны: публика не поняла бы, если бы Элтон обошел стороной такие темы, как осознание собственной гомосексуальности или борьба с алкогольной зависимостью. Но при такой богатой фактуре эксперименты, в общем, и не требуются - по крайней мере, настолько, насколько требуется честность. И в этом на человека, который не боится увидеть в зеркале демонов, можно положиться вполне. Там, где "Рокетмен" эффектности ради перевирает детали, сам артист придерживается фактов, какими бы обыденными они ни казались.