МУЗЫКА  Грузинский со словарем

Словосочетание "грузинская электроника" появилось в медиа в начале нулевых, и первым её героем был Ника Мачаидзе, он же Nikakoi. Тогда никому неизвестный тбилисец выстрелил пластинкой абсолютно вне времени и трендов. На альбоме "Sestrichka" звучал скоростной пулеметный IDM (казалось, окончательно вышедший из моды к этому моменту) с неожиданно человечными, сентиментальными мелодиями, а иногда даже с тихим и вкрадчивым вокалом, не то песенным, не то разговорным. Издателем диска выступил немецкий техно-лейбл WMF, для которого такой звук тоже вроде бы никогда не был характерен.

Несмотря на пренебрежение автора к текущим тенденциям - а может и благодаря таковому - релиз получил очень хорошую прессу, и тогда в интернете впервые зазвучало и слово "Goslab". Как оказалось, Ника был далеко не единственным в своём роде, в Тбилиси к этому моменту уже существовала компания артистов-единомышленников разных дисциплин (в сущности доминирующего вида искусства для них поначалу и не было, почти все они занимались всем понемногу от музыки и поэзии до дизайна и кино), сформировавшая что-то вроде творческого объединения по принципу авангардистов начала прошлого века.

Наиболее заметными музыкальными выдвиженцами Гослаба помимо Ники стали Гоги Дзоздуашвили (именовавший себя то Post Industrial Boys, то адресом сайта – gogi.ge.org), а также Туся Беридзе, выбравшая себе "негуглабельный" псевдоним TBA. Обоих отличал чуть более мягкий по сравнению с Никой звук, это был уже не IDM, а скорее индитроника. Но всех троих объединяло всё то же тонкое чувство мелодии – живой, эмоциональной и непривычно человеческой для такого жанра. Туся то и дело заходила на грань глитч-электроники, но неизменно оставалась верной форме "препарированной песни", в её композициях обязательно присутствовали если и не вокал, то выраженная мелодия. Георгий так и вовсе строго держался песенного формата (пусть и при отстранённо-электронном звучании), привлекая в качестве авторов текстов множество "гослабовских" поэтов.

TBA и Post Industrial Boys тоже издавались в Германии - Грузия всегда имела довольно тесные культурные связи с этой страной. Оба проекта подписал на свой лейбл тамошний гуру экспериментального техно Томас Бринкман (Thomas Brinkmann), с которым Тусю к тому же связывали романтические отношения. Будучи "равномерно распределённой" между Тбилиси и Берлином, троица очень органично вписалась в европейский культурный контекст, для чего их музыка годилась просто идеально. Она с одной стороны звучала актуально и новаторски, с другой - обладала не слишком явным, но вполне заметным колоритом - как грузинским, так и условно постсоветским: среди грузиноязчыных и англоязычных треков у Nikakoi вдруг появлялась прекрасная песня на стихи Маяковского или трогательный кавер на "Пачку Сигарет" Цоя, а у Туси – трогательный инструментальный кавер на тему из "Золотого Ключика".

В нулевые Туся Беридзе и Nikakoi издавали пластинки чуть ли не каждый год. Ника запустил сайд-проект Erast, названный в честь Эраста Фандорина, и, оставаясь верным IDM-эстетике и рваным лязгающим ударным, всё же двигался в сторону неоклассики – чем дальше, тем чаще звучали в его треках фортепиано, арфа и скрипки. Беридзе так и вовсе пробовала себя во всех возможных жанрах от техно (альбом "Stupid Rotation") до воображаемой радиопостановки по мотивам "Алисы в стране чудес" со стихами Бродского и Цветаевой ("Size And Tears"). Удавалось ей при этом решительно всё – каждая из многочисленных пластинок была по-своему интересной. Но коронным для Туси по-прежнему был жанр препарированной песни с модерновой аранжировкой и полушепчущим вокалом. Такие номера попадались почти на каждой пластинке, но замечательный альбом "Forgetfullness", изданный на Monika Enterprise, состоял из них почти полностью. На одном из треков "гостит" сам Рюичи Сакамото (Ryuichi Sakamoto).

Песенный формат грузинские музыканты переносили и на клубные выступления, и живой вокал немедленно превращал лэптоп-перформанс в концерт, действо. Редкие концерты гослабовцев в России проходили практически без промо, народу собирали немного, но, как водится, быстро обрастали легендами. Туся и Гоги, например, в 2006-м сыграли отменный back-to-back концерт в мало приспособленном для такой музыке клубе "Окно".

С наступлением 2010-х гослабовская троица как будто исчезла из виду. Последний диск Post Industrial Boys датирован 2006-м (хотя на концертах и звучали новые песни), Nikakoi, выстрелив в 2009-м дуплетом из компиляции лучших вещей и двойного альбома этакой глитч-неоклассики, тоже взял паузу, переключившись на кино и театральные проекты. Замолчала даже вечно активная Туся – её брак с Бринкманом распался, и она вернулась в Тбилиси.

И тут в нашей истории появляется новый герой. Освободившуюся было нишу флагмана грузинской электроники занял Гача Бакрадзе. Он не числился в рядах "гослаба" и вообще представлял совсем другое музыкальное поколение, уже совершенно интернациональное и начисто лишенное пост-советского культурного бэкграунда. Индитронике и глитчу он предпочитал хаус и герридж, "диповые" аккорды, плывущий разреженный звук и голоса, поющие не на той скорости. Как и полагается современному артисту, альбомов Гача не записывал, а предпочитал высказываться короткими релизами по 2-3 трека. Издателей на его пластинки нашлось немало, а самым важным из них, конечно же, стал лейбл Apollo, подразделение R&S Records, где издавались, например, Model 500 и Aphex Twin.

Как и его предшественники, Гача обосновался в Европе, только местом его резиденции стал не Берлин, а Париж. Став самым успешным среди среди нового поколения грузинских электронщиков, Гача заодно и взял на себя роль собирателя и популяризатора талантливых земляков. В Париже он стал одним из основателей лейбла Transfigured Time завёл дружбу с Boiler Room и сделал для веб-зина "Stamp The Wax: City Guide" прекрасный выпуск с рассказом о Тбилиси и подкастом, целиком посвященным грузинской музыке. В нем, разумеется, обильно представлен Гослаб, в качестве интерлюдий появляется традиционная, классическая музыка и джаз, но главное - этот микс вполне можно рассматривать как гид по новому поколению грузинских электронщиков. Тут есть и лоуфайная ретро-электроника (Резо Глонти, он же Aux Field пару лет назад издал альбом на заслуженном эмбиент-лейбле Time Released Sound, а теперь подписан на мексиканский (!) кассетный лейбл Umor Rex), и дип-хаус от Гиги Джикия aka HVL, клиента Transfigured Time (а также подопечного еще одного лейбла "с грузинскими корнями" – кёльнского Rough House Rosie), и диссоциированное даб-техно от уроженца Батуми Иракли Шония (Vincent Volt). Ну а лучшим номером подкаста, очевидно, стал неизданный пока диско-фанковый трек самого Бакрадзе.

Гослабовские флагманы, между тем, тоже не теряли времени. Для них пришло время альбомов-коллабораций. Беридзе записала совместный диск с немкой AGF, одной из системообразующих фигур европейской экспериментальной сцены (проект получил название A-Symmetry). Ника, в свою очередь, объединил усилия с опытной японкой Coppe, заработавшей у себя в стране примерно тот же статус, что AGF в Германии. Их альбом "Rays" строился вокруг привычных для раннего Ники скоростных ритмах и обработанном вокале и был после подчеркнуто холодного диска "Requiem For Deranged Robot" чем-то вроде возвращения к истокам. А вот диск A-Symmetry звучал заметно более резко и экспериментально, чем всё, что Туся записывала до этого – места песням здесь не нашлось, зато в обилии присутствовали глитчевые коллажи и шумовые ритмические конструкции.

В 2013-м Nikakoi наконец выступил в Москве (в компании всё того же Георгия Дзодзуашвили), причем показал себя музыкантом крайне разносторонним. На грузинском вечере в театре "Практика" (где идёт пьеса с его саундтреком) он предстал этаким бардом, человеком с гитарой, а несколькими часами позже в Noor Bar то и дело уходил в тяжелое и агрессивное техно. Ни того, ни другого на его пластинках пока замечено не было.

Следующей важной фигурой в популяризации грузинской электроники стал американский патриарх мелодичного техно Джон Белтран (John Beltran). В 2014-м Белтран открыл собственный лейбл Dado Records, где оказалось сразу несколько наших героев. Первым глаз Белтрана пал на Гачу Бакрадзе, а тот в свою очередь показал Джону некоторых своих земляков. На эмбиент-сборник "Music For Machines" попали новые треки Туси Беридзе и Vincent Volt, а Бакрадзе так и вовсе получил главную роль, его композиции открывают и закрывают этот сборник.

Вскоре там же на Dado Records появился двухтрековый релиз Vincent Volt, где Шония предстал в новом качестве. От техно и даба остались лишь намёки, а строились новые треки вокруг переплетающихся гитарных лупов в духе "Electric Counterpoint" Стива Райха (Steve Reich). Ну а первым альбомным релизом Dado стал новый полнометражный диск Туси Беридзе.

Альбом "Between The Naps" был записан в буквальном смысле у колыбели новорожденного, в коротких промежутках пока ребенок спит – отсюда и название. И снова Беридзе показывает себя с новой стороны. Никаких песен, никакого вокала, никаких перегруженных барабанов и даже почти никакого глитча. "Between The Naps" проще всего назвать неоклассикой, но это совсем не только отстранённо-дизайнерский звук, который принято было связывать с немецкой неоклассикой вроде Swod, а музыка яркая, эмоциональная и местами откровенно мелодичная. Минимум выразительных средств – выведенное на передний план фортепиано, который скромно поддерживают на заднем плане синтезаторы – то булькающие и шуршащие, то выводящие бодрые арпеджио, то обволакивающие амбиентными текстурами. При этом эмоциональная палитра широчайшая. Тут и оптимистичный минимализм по заветам Стива Райха, и тихий умиротворенный неоклассицизм по следам Шопена, и кейджевский авангард, и статичные зарисовки в духе Брайана Ино (Brian Eno), и амбиентная меланхолия.

Лучший альбом в её уже достаточно обширной дискографии? Вполне возможно. Кажется, грузинская электронная сцена никогда не была в таком порядке, как сейчас. Но что если и это еще не вершина? Скоро фуникулёр медленно поползет дальше вверх, и нам откроются новые удивительные виды.