ИЗ ЖИЗНИ  Фабрика "Голос"

Скуку, царящую в музыкальном эфире федеральных каналов, в этом сезоне слегка развеяло шоу «Голос». Рейтинги - бешеные, голоса - недурные, репертуар – для Первого канала просто-таки отменный. Звуки.Ru размышляют на тему, оздоровят ли выпускники «Голоса» ситуацию на отечественной поп-сцене и повлияет ли проект на ситуацию в шоу-бизнесе.

«Голос», как и «Фабрика звезд», «Народный артист», «Фактор А» и т.д. – программа лицензионная. Оригинальные западные версии обогатили буржуйский шоу-бизнес сонмом молодых талантливых артистов от Келли Кларксон (Kelly Clarkson) до Леоны Льюис (Leona Lewis). Выпускники, которых никто почему-то не называл «полуфабрикатами», вполне соответствовали высочайшему профессиональному уровню, присущему американской и английской сцене: они сходу влились в музыкальный конвейер, украсили собой церемонии «Грэмми» и вспоминают телеконкурсы как эпизод в карьере, а вовсе не как ее вершину.

А что у нас? Главное «достижение» «Фабрики звезд» - она заставила «подвинуться» монолитную обойму телевизионных поп-звезд, которые «до пенсии стриптизили, никто бы слова не сказал». Впрочем, в этом нет никакой заслуги самих «фабрикантов» - просто телебоссы в какой-то момент решили освежить медийное пространство новой кровью. Шоу «Фабрика звезд» изначально было не о музыке, а о реалити. Разговоры томящихся в «звездном доме» «талантов» о том, что «Гитлер был в чем-то прав», интересовали публику гораздо сильнее, чем их музыкальные номера. Телевизионные технологии, конечно, заставляли целевую аудиторию принимать активное участие в sms-голосованиях и переживать за «номинантов». Но если брать музыкальные достижения «Фабрики звезд», то они свелись к десятку поп-хитов и многомесячному чесу на волне успеха проекта.

Спустя десять лет после начала первой «Фабрики» можно констатировать, что количество «звезд», вышедших оттуда, стремится к нулю. Те, чьи имена до сих пор не забыты, по-прежнему не превратились в самостоятельных артистов и всецело зависят от доброй воли продюсеров (многим уже за 30, и добрая воля «карабасов-барабасов» к устаревающему «материалу» явно идет на убыль). Исключения составляют несколько неплохих инди-музыкантов, чье появление на «Фабрике» никакого проку им не принесло, да и не могло принести. Телебоссы и продюсеры «ФЗ» явно не имели в виду улучшение музыкального вкуса населения и поиск самородков. Их задачи были приземленнее: «А вот возьму-ка я вот того танцора со жгучей внешности – может, когда-нибудь пригодится для дэнс-проекта. А вот эта девица сама пишет странные песни? Ну что же, лет через пять это может понадобиться. А этих смазливых девиц я объединю в квартет и буду продавать на корпоративы тем, кому не хватает бабок на «ВИА Гру».
Результаты других реалити оказались еще более плачевными. «Народный артист» выявил, что даже голосистым как бы совершенно нечего петь, а «Фактор А», вопреки объявленным задачам, доказал, что, кроме Аллы Пугачевой, звезд у нас нет – конкурсанты и гости лишь оттеняли мудрое величие Примадонны.

«Голос» выгодно отличается от «Фабрики» своей ориентированностью на вокал. Внезапно выяснилось, что «лучшие голоса страны» (слегка завиральный, как полагается на телевидении, слоган программы) до запуска этого проекта скрывались в подполье в огромных количествах. На фоне их вокальных данных подавляющее большинство «фабрикантов» выглядит крайне бледно. Примечательно, что в процессе слепого отбора пристрастное жюри завернуло практически всех известных музыкантов, которые решили урвать лишнюю минутку славы у Первого канала: ни с чем ушли Глеб Матвейчук, Вячеслав Ольховский, Константин Шустарев… Пробилась только Севара, о которой мы еще поговорим.

Помимо многочисленных вокальных открытий, главной сенсацией отборочных туров стали наставники. Пелагея исправно влюблялась во всех своих конкурсантов и в половину чужих. Дима Билан справился с фирменным косноязычием (оно, правда, вернулось вместе с прямыми эфирами) и набрал в команду практически сплошных исполнителей арэнби. Резонер Леонид Агутин блистал юмором и вкусом. Но больше всех поразил Александр Градский: за три месяца проекта он произнес в публичном пространстве больше добрых слов, чем за всю предыдущую жизнь, показал себя нежным и заботливым педагогом, предлагая выбывшим звонить на его мобильный в любое время.

Когда было отобрано 48 человек, казалось, начнется самое интересное. Однако телевидению нужны жестокие игры, и в соответствии с правилами купленного формата вместо учебы и развития вокалистов началась слегка людоедская битва на выбывание, причем выбывших определяли сами внимательные наставники. Чтобы замять эту очевидную неловкость, Градский, Билан, Агутин и Пелагея превратились в коллективную Татьяну Тарасову из жюри «Ледникового периода», хвалившую начинающих фигуристов так, как не снилось и олимпийским чемпионам. Телезрителям тоже пришлось нелегко: одних конкурсантов они не успели запомнить, других – полюбить. А тех, кого полюбить успели – вывели из проекта, не дав зрителям возможности следить за их развитием.

В итоге четверка девушек-финалисток выглядит совершенно случайным выбором. Некоторые критики высказывали мнение, что «голые» голоса – это далеко не сложившиеся артисты, поэтому на поп-сцене победителям делать нечего, они для зрителя неинтересны. При этом среди четырех дюжин конкурсантов были и вполне готовые шоумены, и вокалисты, готовые хоть завтра собирать залы на гастролях. Однако тут – очень некстати - продюсерам вспомнился слоган про «лучший голос страны», поэтому участников, на которых интересно смотреть, постепенно «выпилили». В финал не пробились ни готовые артистки Александра Барташевич (возможно, дальняя родственница автора этих строк, чья белорусская прабабушка носила такую же фамилию) и Маша Гойя, ни крунер-баритон Евгений Кунгуров, ни манерный контратенор Павел Пушкин , ни Севара Назархан. Наставник Агутин, с неубедительной мотивировкой убравший ее с проекта, удостоился многочисленных сетевых проклятий. Леонид, однако, ни в чем не виноват: те, кто знал мировую этно-звезду Севару в прошлой жизни, только укрепился в уважении к ней, а обычная первоканальная аудитория никогда в жизни не проголосовала бы за эту певицу.

В принципе, кто победит, совершенно не важно. Участники «Голоса» уже взяты в оборот каналом и снялись в новогодних программах. После «Старых песен о главном» у новогодних передач нет других идей, кроме исполнения разномастных каверов. Что ж, если раньше это вселенское караоке исполнялось «звездными» и как правило совершенно бесцветными голосами, то теперь вокал будет лучше.

Что до сольных перспектив «новых голосистых», то они выглядят пока не лучше, нежели у несчастных «фабрикантов»: сначала наверняка будут какие-то коллективные гастрольные туры, потом кто-то попадет к каким-то продюсерам, но системы в этом не будет, а сплошь случайные совпадения. Далее артисты неизбежно столкнутся с тем, что петь им по-прежнему нечего, нового материала нет, а каверы и караоке рано или поздно народу осточертеют. Тут, видимо, в панике запустят какую-нибудь «Фабрику композиторов», за успех которой я не дам и ломаного гроша. Но это уже другая история.

Главный же итог русского «Голоса» вряд ли просчитали музыкальные продюсеры Первого канала. Эта программа всего-навсего показала народу, что альтернатива есть, что на место вечно молодой Ирины Тоневой придет Маша Гойя. И не когда-нибудь лет через 12, а вот, хоть прямо сейчас. И хуже от этого не будет, станет только лучше: недаром мизантроп Градский загорелся идеей дать бой убожеству современной «официальной» поп-сцены. Даже ответ на сакраментальный вопрос «если не Киркоров, то кто?» уже готов: да хоть бы и Павел Пушкин. Одевается он так же ярко, а поет куда разнообразнее.