Света БЕНЬ и Галя ЧИКИС  "И зла не надо бояться. Надо бояться стать частью зла"

Под самый конец года вышел альбом "Прием!, который подвел черту под страшным 2022-м. Его авторы - Галя Чикис и Света Бень, звезды беларуской инди-сцены. Девушки записывали свою пластинку в Берлине, спустя два года после подавления протестов в их родной стране. На фоне оглушающего молчания российского андеграунда тихий голос девушек прозвучал невероятно мощно - и, по сути, задал вектор для нового поколения авторов из России. Это альбом сопротивления, но не отчаянно-плакатного, а тихого, упрямого и полного мрачного сострадания.

Мы встретились со Светой Бень, чтобы поговорить об альбоме и о том, что предшествовало его созданию. Про семь лет, прошедших с момента распада ее легендарного кабаре-бэнда Серебряная Свадьба, Света отзывается неохотно:

Света Бень: Сейчас, честно сказать, не хочется вспоминать вообще ничего. Всё, что происходило раньше, как будто бы сейчас не имеет никакого смысла. В любых моих воспоминаниях сейчас - тщетность, обреченность предопределенность того, что всё закончится таким печальным образом.

“Чтобы выжить, мне надо все это забыть“

Звуки: В дуэте с Галей ты сейчас делаешь поп-электронику – нечто совсем несвойственное кабаре, которое привычно было слышать в твоем исполнении. Насколько тебе органично существовать в такой электронной форме? Или это пришло вместе с Галей, как ее продолжение?
Света: Я вообще не совсем музыкант, я не играю фактически ни на чём, я пишу песни. То есть я сочиняю стихи, облечённые в некую незатейливую музыкальную форму. А все остальное - это уже заслуга музыкантов, которые со мной оказываются рядом.
“Серебряная свадьба”, переживала очень разнообразные этапы. Первый был такой нежный и наивный, живое музицирование – простодушное и минималистичноое. Вдохновленное лучшими образцами французского шансона, традицией городского романса, творчеством маргинальных поэтов и художников
Потом музыка стала очень насыщенной, близкой к панк-джазу, арт-року...

Звуки: Был еще яркий период ска-панка.
Света: Да! И ска-панк! У нас была такая цель - делать очень разную музыку, у нас не было определённого стиля, и поэтому кто-то видел нас, как панк-группу, кто-то – как балканский рок, музыку с дудками, новое кабаре, странную эстраду, психопатически- лирический театр или дурацко- интеллектуальную клоунаду. Каждый видел в нас что-то своё в зависимости от того, какие песни попали ему в душу. Мы всегда пытались экспериментировать и не застревать в какой-то найденной форме, поэтому второй наш этап длился ещё года четыре. А потом был третий этап - последние года три, когда наша музыка пошла в другую сторону - это было сочетание живых инструментов и различных синтезаторов. Такая альтернативная музыка экспериментального характера. И в ней было много электроники.
Мы искали какую-то другую форму и теперь назвать её кабаре, наверное, было сложно. Какой-то элемент театра и экспрессии сохранились, но мы уже были совсем не похожи на наш второй этап и уж совсем не похожи на первый.
Шесть лет после распада “Cвадьбы” я играла с прекрасным мультиинструменталистом Артёмом Залесским - он делал электронную музыку и аккомпанировал мне на самодельных барабанах. У нас было огромное количество синтезаторов и вся моя жизнь происходила среди запутанных проводов и загадочных светящихся аппаратов. Мы мечтали создать такой саунд, где сливаются наши любимые Einstürzende Neubauten, Паскаль Комелад, Swans, Sliaford Mod’s и привокзальная гармошка.

"Мне будет нестрашно, если мы будем вдвоем"

Звуки: С Галей твои песни приобрели новую глубину - словно проявился дополнительный уровень пространства, который раньше было можно услышать в редких вещах типа "Ag".
Света: То что сейчас звучит, - это, конечно, абсолютно Галин звук, Галина заслуга, ее решение и набор инструментов. Но человек не слишком далекий от музыки, сравнив финальное звучание “Свадьбы”, наши поиски с Артёмом, и то, что мы играем с Галей, сказал бы, что мы едем на том же поезде, просто в совершенно другом вагоне.

Звуки: У Гали собственный довольно интересный бэкграунд. И у неё всегда был явный уклон в инди-поп, более танцевальные вещи.
Света: И это прекрасно! Для меня наше сотворчество -большая честь и радость .

Звуки: Как сейчас строится ваша концертная работа? У вас были планы сыграть серию концертов в этом году, но, видимо, пришлось, как и многим, изменить маршруты? Как изменилась аудитория, площадки?
Света: Дело в том, что мы ещё не начали концертировать по-настоящему. Летом 2021 года мы впервые сыграли вместе в Берлине, и это получилось довольно случайно, но очень вдохновляюще . Поняли, что хотим продолжить Играть в Беларуси было уже нельзя . А вот в Питер и Москва еще были для нас открыты. На февраль планировалась поездка в Киев, Одессу…
Мы дистанционно готовились. Я высылала Гале какие-то наметки, она их обрабатывала и предлагала разные аранжировки. За несколько дней до прошлого Рождества мы встретились в Питере, порепетировали немножко и вышли на сцену. Несмотря на то, что всё это делалось совершенно немыслимым обоазом, дистанционно и второпях, концерты прошли очень тепло и сердечно. Как в последний раз…

“План эвакуации ясен, но невыполним“

Звуки: У тебя уже тогда было предчувствие беды?
Света: В это время уже было очевидно, что происходят какие-то страшные изменения, в воздухе витала такая трагичность. Это было время, когда закрывали "Мемориал". Как мне кажется, это был очень явный сигнал надвигающейся войны. Так почувствовалось тогда.
И было много друзей в растерянном, печальном и злом состоянии - они приходили на концерты, и мы чувствовали какое то взаимопонимание - находили общие болевые точки, общие страхи, общие поиски надежды.
Мы собирались играть дальше, планировали концерты. Но с начала войны мы отменили все предполагаемые выступления, поскольку стало совершенно невозможно любое концертирование и сама мысль об этом.

Звуки: Мне это хорошо знакомо, потому что мы делали на Звуках международный проект “Жыве Беларусь” в поддержку беларуских протестов. Выпустили “беларуский Новый год” – огромный стрим-фестиваль длиной в целую ночь. Это был конец 2020 года, когда ещё были какие-то надежды на то, что произойдёт перелом, удастся что-то изменить - но потом наступило жуткое опустошение.
К концу нынешнего года наметился новый подъём, начали размораживаться проекты. На международной сцене погоду сейчас делают украинцы. Творческие русские и беларусы себя чувствуют в изоляции. Артистам, которые заняли совсем радикальную политическую позицию и играют полит-рок, может быть, даже отчасти немного проще. А те, кто никогда не делал агитки, те, кому это не свойственно, потому что этого не предполагает сама музыка, продолжают молчать. Так что ты для меня - потрясающее исключение: человек, который и записывается, и концерты планирует.
Света: Ну, это все счастливая случайность. Слово “счастливый”, конечно, сейчас трудно применить к чему бы то ни было вообще, но это так нечаянно получилось.

Звуки: Как вы записывали альбом "Приём!"?
Света: Этим летом встретились уже в Берлине и сыграли большой концерт в берлинском театре Hau. Он прошел очень хорошо и сердечно и это нас вдохновило. А в том же клубе, где мы играли впервые , нам предложили сделать живую запись. Клуб родной и очень хорошо оснащенный – P.A.N.D.A.Platform. Это был не концерт, а просто живая запись - не на публику, но на уютной для нас сцене, где мы часто играли вместе. Мы сделали несколько дублей с замечательными ребятами, которые в этом клубе работают и которые нас поддерживали технически и человечески. Это был абстолютно альтруистический жест культурной поддержки.

Звуки: Ты упоминала Робина Хунта, который сделал вам звукорежиссуру.
Света: Робин Хунт сделал финальный мастеринг и сведение. Он прекрасный специалист. И тоже пришел к нам через Галю - она раньше уже работала с ним как со звукорежиссером. И когда запись была сделана, и Галя её свела в подвальчике и мы что-то переиграли и доделали, то потом мы пошли к Робину, который буквально за 3 дня всё это почистил и сделал мастеринг.

Звуки: Там ещё есть партии духовых, которые вы записывали не в клубе, а отдельно.
Света: Да, это наш друг Пафнутий Кузюкян - замечательный валторнист из Минска. Он записал партии валторны дистанционно, в сложных условиях, тоже совершенно альтруистически-дружелюбно. И весь альбом целиком какой-то такой.

Звуки: Тёплый и ламповый электронный альбом. Скажи пожалуйста, а вы будете приглашать Пафнутия на концерты?
Света: Мне кажется, это сложный процесс. Надеюсь что будут такие большие концерты, когда мы сможем собрать всех.

Звуки: Есть люди, про которых пишут в энциклопедии, что они – “артисты эпохи”, что они создали новые жанры или новые направления. А есть артисты, без которых просто ничего не было, и я знаю, что “Серебряная свадьба”, и ты – как раз такие ключевые люди беларуской музыки. Есть ли у тебя ощущение, что ты сможешь стать таким артистом в Европе? Ставишь перед собой такие задачи? Сейчас ты записываешься в Берлине, но ты по-прежнему беларуский артист.
Света: Я, конечно типичный беларуский артист. И поэтому никаким ключевым или важным артистом себя считать не могу никак. А про задачи.. Честно говоря, у меня вообще нет никаких задач - и не потому что сейчас такое время, когда ни у кого нет никаких задач, кроме “дожить до Нового года”. У меня нет задачи быть музыкантом или режиссёром или кем-то ещё, мне нравится исследовать жизнь и общаться с людьми. Играть музыку, потом побыть какое-то время в театре, потом писать стихи, потом заняться разведением жуков...
Это, наверное, звучит эгоистично, но когда мне интересно, то получается, что-то хорошее, а когда я начинаю стараться, получается какая-то ерунда. Поэтому если я чувствую, что я уже начинаю стараться, то это такой сигнал, что надо убегать. Любое усилие над собой в моём случае работает против меня. Ничто не становится лучше и все начинает умирать. Я мечтаю, чтобы все развивалось, но я готова сделать первый-последний альбом, а потом я займусь синхронным плаванием или просто буду жить на хуторе, выращивать лам.

Звуки: А потом скажешь: так, ламы, я пошла. И ламы: ээээ, мы не дожевали!
Света: Я не знаю, что будет происходить дальше. Пока я просто испытываю радость от того, что альбом доделан до конца - и в этом абсолютная заслуга Гали как человека более устойчивого, прекрасного, сердечного. У Гали такая функция волшебная: она – мать-океан. У неё глубинная природа океанического характера. Она как глубокая, красивая вода. В ней есть что-то опекающее: часто в ее поле попадают какие-то балбесы, и она их вытягивает к чему-то хорошему, как меня, например, к доведению чего-то до конца.

Звуки: Получается интересный дуэт: непостоянная ты и очень "твоя" строчка в этом альбоме “не печалуйся ничем, всё вокруг не насовсем” - и Галя, которая, наверное, абсолютная противоположность к твоему подходу. А в чем точка соприкосновения?
Света: Фундаментально Галя тоже очень интуитивный человек. Она тоже ищет чего-то такого не буквального и тоже соткана из нюансов. Она совершенно независимый и самостоятельный мыслитель, творец, поэтому она могла бы, имела бы полное право сказать: “А давай всё, на этом прекратим. Вот эту песню, допишем – и давай просто дружить и не будем заниматься музыкой”. Но она довела альбом до конца, и это всё сделано на каких-то тонких штуках - на совпадениях, на желании пить друг с другом чай или кофе, на любви к цветам или маленькому огородику, на чувстве юмора, на непередаваемых флюидных совпадениях Если мы сходимся в таких вещах, значит, мы можем играть музыку. Если нет - может быть, и не можем.

"И зла не надо бояться. Надо бояться стать частью зла"

Звуки: Есть теория малых дел, есть практика малых дел, а есть такая большая жизнь малых дел. Надо сказать, что “Прием!” для меня интересен еще и тем, что я меньше всего себя могла представить появление этого альбома. Он чётко попадает и по лирике, и по музыке во всеобщее ожидание надежды, он внушает мысль, что всё ещё не так плохо на этой планете. Я очень верю в то, что бывают такие музыкальные явления, которые запускают важные процессы, меняющие мир к мучшему. Мне верится, что ваш альбом станет именно таким явлением.
Света: Мы очень долго пытались вычленить, что же самое главное в альбоме, и название тоже долго искали. ”Приём!” - это очень важное понятие, потому что во времена, когда риски и опасности совсем нешуточные: угроза физической расправы, угроза несвободы, угроза насилия, смерти - в такие минуты многие испытывают особенное чувство. Это поиск единения с другими людьми. Возможно, ты мизантроп и интроверт, но в такие минуты ты понимаешь, что вообще то спастись одному крайне трудно. В прямом, физическом смысле слова: бежать лучше, поддерживая друг друга и подавая руку другу или толкая его наверх. Вместе легче план составить, легче что-то спрятать, легче собрать недостающие детали для радиоприёмника, чтобы принимать сигналы. И проще, и надёжнее и менее страшно, чем одному. Это ощущается на таком совершенно зверушечном уровне, на уровне рептилоидного мозга. Если ты вдруг по какой-то причине один, друг тебе нужен не просто для лирических бесед, а для практического спасения.
Мне кажется, что в каком-то смысле, когда я написала песню “Приём”, я вызывала из космического пространства Галю, чтобы она появилась в моей жизни. То, что мы записали эту песню и назвали так альбом - это прямое высказывание, которое, может быть, приведёт нас к встречам с другими людьми, которым это очень нужно.
Я не знаю и не могу сказать, как правильно - играть сейчас концерты или не играть, о чем молчать или на счет чего высказываться, какие темы сейчас нужны и допустимы. Слишком много , запредельно много боли, и как будто любое движение облегчает чьи то страдания, а чьи то усугубляет. Все соприкасаются обожженной кожей.
Нету готовых ответов. Я просто понимаю, что для меня это в каком-то смысле арт-терапия. Не художественное заявление или произведение искусств. Лично я делала это, чтоб окончательно не двинуться. А арт-терапия - она или работает для кого-то, или нет. Я очень рада, если кого то это поддержало или даже вызвало слёзы и человек выплакался, наконец. А если не подходит и раздражает, то ничего не поделаешь. Просто проходи мимо!

Звуки: Это очень круто, что “Черные бидоны” были переведены на английский хотя бы в виде субтитров, и на самом деле мой вопрос про европейских музыкантов был связан с тем, что мне кажется, что надо больше рассказывать европейскому слушателю, что вообще происходит. Это важные мысли и ощущения, о которых должны знать не только люди в России, Беларуси и Украине - он абсолютно заслуживает того, чтобы это услышали в мире. Мне было бы очень радостно увидеть, что вас больше переводят и слышат в Европе я это считаю страшно важно, и я очень надеюсь, что ты это будешь делать и дальше.
Света: Да, перевод “Бидонов” сделали наши друзья, так что на альбоме тексты будут представлены в переводе тоже.

Звуки: Может быть, для тебя это - арт-терапия, но есть огромное количество людей, которые должны это услышать от тебя. Они в этом послании очень нуждаются. А еще интересно, что вы первыми выложили с Галей два трека, которые апеллируют к совсем далеким событиям – “Кёртису” и “Зеркальный шар”. Они тоже про воспоминания, только какие-то более глубокие, почти подростковые.
Света: Интересно, почему у тебя “Зеркальный шар” вызвал такие чувства. Мне кажется, наоборот, это взгляд человека, который все потерял и хотел бы этот мир как можно скорее покинуть.

Звуки: Вот я и решила, что такой максимализм больше свойственен подросткам. А “Кертис” и Joy Division – это ведь совсем ранние воспоминания?
Света: Да, это удивление от того, что ничего не меняется, что мир остаётся таким же пронзительно-грустным, как был тогда.

Звуки: А в чём опора и есть ли сейчас что-нибудь, что способно дать какую-то новую надежду?
Света: Она, безусловно, есть - просто, что бы я сейчас ни сказала, это будет звучать плохо. Ну, то есть не плохо, а шаблонно, и от этого глупо и по- дурацки. Я прямо боюсь произносить вслух эти слова - настолько они стандартные. Опора, конечно, есть - иначе бы жизни на Земле никакой не было. Просто опору и надежду сейчас каждый находит для себя, мучительно себя вскрывая и в себе копошась.