Keith EMERSON  Тау Кита

Главная мартовская потеря в мире музыки: в возрасте 71 года покончил жизнь самоубийством клавишник-виртуоз Кит Эмерсон. В 1960-е в составе ансамбля The Nice Эмерсон был одним из тех, кто фактически придумал жанр прогрессив-рок, эффектно сведя воедино свои многочисленные источники вдохновения – прежде всего рок-н-ролл, классическую музыку и джаз. В 1970-е, со своей следующей, значительно более известной группой Emerson, Lake & Palmer, Эмерсон – не только выдающийся музыкант, но и талантливый шоумен – сумел на время вывести прог-рок в мейнстрим и превратить эту сложносочинённую музыку в стадионный феномен, а попутно задал практически недосягаемую для коллег по рок-сцене планку мастерства: по части беглости пальцев равных ему вокруг почитай что и не было. Найти себя после кризиса прогрессив-рока и последовавшей за ним панк-революции Эмерсон толком не смог, но это уже не играло никакой роли: достижения 1960-70-х прочно зарезервировали для него место в рок-музыкальных анналах. В память о музыканте Звуки представляют аннотированный список его ключевых произведений.

The Nice "Rondo"
Группа The Nice образовалась как аккомпанирующий состав певицы Пи Пи Арнольд (P.P. Arnold), однако Эмерсон поставил условие: на разогреве перед её концертами музыканты будут играть материал собственного сочинения. Что, правда, не всегда дословно соответствовало действительности – первый же эмерсоновский эвергрин ("Rondo", из-за которого музыканты поссорились с менеджером Эндрю "Лугом" Олдэмом, многолетним соратником The Rolling Stones, не желавшим видеть на пластинке очередных своих подопечных 8-минутный трек) представлял собой коллаж из "Blue Rondo a la Turk" квартета Дэйва Брубека (Dave Brubeck) и "Токкаты и фуги" Баха. Если учесть, что само брубековское "Рондо" являлось вольным джазовым парафразом моцартовского произведения, известного в народе как "Турецкий марш", получался своего рода мета-кавер – обработка обработки, что, однако, совершенно не смущало Кита Эмерсона: чем больше постмодернистской "игры в классики" – тем лучше! С исходником Кит поступил так, как он впоследствии будет поступать "во всех непонятных ситуациях": переложил его для рок-ансамбля с ведущим органом Хаммонда, загнал темп, выкрутил ручки всех усилителей на максимум, вставил в оригинал массу изобретательных пассажей собственного сочинения и получил на выходе трек, который как минимум по энергетике безошибочно опознаётся как произведение в жанре "рок-н-ролл". Правда, изящный брубековский размер 9/8 пришлось спрямить до топорных 4/4 – показатель определённой незрелости Эмерсона-аранжировщика по состоянию на 1967 год; впоследствии он научится столь же непринуждённо устраивать сокрушительный рок-н-ролльный тарарам и в неровных размерах. Но всё равно, "Rondo" – ярчайший дебют Кита-Эмерсона-расхитителя-академических-гробниц и всамделишный репертуарный хит, надолго переживший кратковременную историю группы The Nice: эта композиция нередко исполнялась и на концертах Emerson, Lake & Palmer.

The Nice "America"
Первая "инструментальная протестная песня", по выражению Эмерсона, "America" представляла собой кавер-версию темы из "Вестсайдской истории" Леонарда Бернстайна с вкраплениями фрагментов Девятой симфонии Дворжака (также известной как "Из нового света"). Единственный голос в композиции принадлежит трехлетнему сыну Пи Пи Арнольд, произносящему в финале по-шестидесятнически глубоко(бесс-)мысленную фразу "Америка беременна надеждой и обещаниями, но умерщвлена десницей неизбежности" – на концертах этот текст, за отсутствием поблизости трехлетних детей, приходилось декламировать бас-гитаристу Ли Джексону; впрочем, если судить по другим композициям The Nice, по части вокальных данных он не так уж и далеко ушёл от ребёнка-трехлетки. Как и "Rondo", "America" поначалу исполнялась квартетом – однако гитарист Дэйви О’Лист вскоре сообразил, что конкурировать с Эмерсоном за роль "первой скрипки" в The Nice бесполезно, и покинул ансамбль. В самом деле, чем дальше, тем больше Кит замыкал на себе решительно всю деятельность группы, чего на тот момент совершенно не приходилось ожидать от скромного клавишника – музыканты этого амплуа в рок-группах тех времён, как правило, использовались на вспомогательных ролях. Эмерсон, однако, был не таков – он сочинял подавляющее большинство песен (или инициировал создание изобретательных кавер-версий – как в случае с "Rondo" и "America"), принимал решения по поводу эволюции стиля и саунда группы и, наконец, практически в одиночку отвечал за её сценическое шоу. На видеозаписи с британского телешоу "How It Is" шоу – как на ладони: яркие глиссандо, игра на органе "со спины" инструмента, в зеркальном отражении, и наконец, гвоздь программы – втыкание ножей в клавиатуру. Ножи, кстати, не абы какие – это подлинное холодное оружие времён Третьего Рейха, которым с Эмерсоном поделился грузчик, тур-менеджер и собутыльник The Nice, некто Иэн Фрэйзер Килмистер (Ian Kilmister), известный коллекционер такого рода меморабилии (разумеется, позже весь мир узнает его под именем Лемми). Как бы там ни было, Бернстайну такое обращение с его музыкой не пришлось по душе, а особенно он возмутился тем, что на выступлении в Альберт-Холле Эмерсон под звуки "America" сжёг звёздно-полосатый флаг. Спустя семь лет придёт эмерсоновская очередь обижаться: великий дирижёр и композитор послушает его Первый фортепианный концерт и сравнит его с работами художницы-примитивистки Бабушки Мозес (а Эмерсон не будет знать, кто это, и решит, что его просто обозвали бабушкой).

The Nice "Five Bridges Suite"
Первый эмерсоновский опыт сочинения для симфонического оркестра, хронологически отставший от сходного эксперимента Джона Лорда в Deep Purple ("Concerto for Group and Orchestra") всего на две недели. Помпезную сюиту, заказанную группе The Nice Майклом Эммерсоном (sic!) из департамента культуры города Ньюкасла (надо думать, исполняя заказ, Кит ощущал себя всамделишным композитором-классиком, призванным по просьбе своего могущественного покровителя, графа или герцога, увековечить в звуке какую-нибудь военную победу), оказалось слишком дорого записывать в студии, поэтому на одноимённую пластинку группы попало её живое исполнение в кройдонском Фэйрфилд-Холле. Пожалуй, "Five Bridges Suite" – не шедевр на все времена, как иные записи Emerson, Lake & Palmer, однако это произведение демонстрирует, во-первых, творческий рост Эмерсона, к 1969 году уже способного создать мало-мальскую оркестровую партитуру, а во-вторых, во все времена присущее ему музыкантское бесстрашие. Если представлялась возможность освоить новый контекст – от салонного хонки-тонка до оркестрового "большого стиля" – Кит её, как правило, не упускал. И хотя Five Bridges – это всего лишь навсего пять мостов, соединяющих два берега реки Тайн в Ньюкасле (с тех пор, как композиция была написана, построили ещё два), велик соблазн истолковать заголовок сюиты метафорически: именно наведением мостов между разными музыкальными жанрами, прежде почти не пересекавшимися друг с другом, и занимался в лучшие годы своей музыкальной карьеры Эмерсон. Примеров тому несть числа уже в творчестве The Nice – на том же альбоме "Five Bridges" содержится, например, композиция с говорящим названием "Country Pie / Brandenburger", смелое соположение Боба Дилана и Иоганна Себастьяна Баха.

Emerson, Lake & Palmer "The Barbarian"
Первая композиция с первого альбома нового эмерсоновского ансамбля (он же первая прог-роковая супергруппа – Эмерсон пришёл из The Nice, вокалист и бас-гитарист Грег Лейк из King Crimson, барабанщик Карл Палмер из Atomic Rooster) – и сразу чистая победа. Кит явно кайфовал от того, что новые партнёры не уступали ему в мастерстве владения инструментами, и за какие-то четыре с половиной минуты с их посильной помощью вывалил на слушателей весь свой арсенал приёмов: от утробных, гулких, стенающих пассажей подвергаемого пыткам и издевательствам органа Хаммонда до эффектных скоростных пробежек по фортепианной клавиатуре. Как водится, не обошлось без внешнего источника вдохновения: в сущности, "The Barbarian" – это не что иное как рок-транскрипция "Allegro Barbaro" Белы Бартока. И здесь Эмерсон, привыкший безнаказанно расхищать гробницы давно почивших классиков, слегка заигрался: в отличие от Чайковского или Баха, творчество Бартока ещё не перешло в категорию public domain, поэтому вдова композитора, пианистка Дитта Пастори, выразила недоумение по поводу того, что авторами композиции на конверте пластинки значились музыканты ELP. До суда, впрочем, не дошло – на всех последующих изданиях справедливость была восстановлена. Между тем, по иронии судьбы, вскоре после выхода дебютного альбома Emerson, Lake & Palmer в категорию public domain внезапно перешло едва ли не всё предыдущее творчество Эмерсона – лейбл Immediate, выпускавший пластинки The Nice, объявил о банкротстве, а подписанные давным-давно контракты не предусматривали в этом случае передачу музыкантам прав на написанные ими произведения. Так что за многочисленные сборники The Nice, выходившие после 1971 года, ни Эмерсон, ни его коллеги не получили ни копейки – прямо как композиторы-классики былых времён, в когорту которых Кит всегда хотел попасть.

Emerson, Lake & Palmer "Lucky Man"
Идеальный пример случайного хита: в последний день записи дебютной пластинки Emerson, Lake & Palmer выяснилось, что материала не хватает – и Грег Лейк достал из глубин подсознания простенькую акустическую балладу, сочинённую им в 12 лет. На фоне прочего материала альбома "Lucky Man" казался классическим "филлером" – Эмерсон сказал, что ничего общего с этой песней иметь не хочет, и отправился в паб. К тому моменту, когда он вернулся, Лейк успел записать несколько гитарных партий, бас и вокал, Палмер настучал ритм, и выяснилось, что трек не так уж и плох – а может быть, на настроении клавишника благотворно сказалось выпитое. Кит вспомнил, что накануне ему привезли свежую диковину: синтезатор конструкции Роберта Моуга (Robert Moog) – как потом вспоминали Лейк с Палмером, им устройство больше всего напомнило распределительный щит на телефонной станции. Сам Эмерсон уже как-то раз использовал подобную штуковину на концерте The Nice – но то была предыдущая модель, а как работала новая, он толком не знал: инструкцию в коробку положить забыли. В итоге решено было попробовать сымпровизировать что-нибудь в финале композиции, благо оставалась ровно одна пустая дорожка – а там будь что будет. Вышло же ни много ни мало эпохальное соло, определившее судьбу не только группы Emerson, Lake & Palmer (которая первой станет возить громоздкий синтезатор Moog на гастроли), но и судьбу самого инструмента – бывший прежде не более чем занятной игрушкой для студийных гиков, он отныне стал частым гостем на самых разнообразных пластинках далеко не только прог-рокового происхождения (например, его можно услышать в песне "Blue Monday" группы New Order). В благодарность за "раскрутку" своего детища фирма Роберта Моуга на протяжении 1970-х годов предоставляла Эмерсону новые модели и апгрейды инструментов на обкатку; в 2014 же году была выпущена Emerson Modular System – реплика того самого легендарного инструмента, на котором Кит играл на пике популярности ELP.

Emerson, Lake & Palmer "Pictures At An Exhibition"
Самое знаменитое высказывание группы Emerson, Lake & Palmer в жанре "rocking the classics", "Картинки с выставки" Мусоргского в их обработке вышли в свет в 1971 году и формально стали третьим по счёту альбомом ансамбля, хотя на концертах исполнялись с самых первых дней его существования. Сыграв их на Isle of Wight Festival в августе 1970-го – всего лишь на втором своём концерте в истории! – и подытожив исполнение всамделишными пушечными выстрелами (днями ранее музыканты устраивали тренировочные стрельбы на пустыре рядом с аэропортом "Хитроу"), Эмерсон сотоварищи навсегда изменили значение таких устойчивых выражений, как "зажечь" и "выступить с огоньком»", а проще говоря, произвели фурор. Правда, легендарный диджей Джон Пил (John Peel), с симпатией относившийся к группе The Nice, назвал новую эмерсоновскую авантюру "грандиозной растратой таланта и электричества", а много лет спустя ELP не сказать чтобы совсем незаслуженно станут одними из прототипов вымышленной рок-группы Spinal Tap из одноимённого фильма, собравшей в своём образе все безвкусные клише потерявшего берега рок-н-ролла. Однако в 1970 году мнение Пила разделяли немногие – устроив канонаду на фестивальной сцене, Emerson, Lake & Palmer на короткой дистанции добились своего, превратившись, несмотря на сложноустроенную музыку, в стадионных суперзвёзд своего времени: спустя несколько лет Ричи Блэкмор придёт в ярость, узнав, что хедлайнерами масштабного концерта California Jam станут именно ELP, а вовсе не Deep Purple. Что же до пушек, то, по всей вероятности, Эмерсон просто-напросто косплеил Петра Ильича с его торжественной увертюрой "1812 год", сопровождавшейся точно такой же пальбой, – благо шизофреническая обработка "Щелкунчика", с фортепианным буги-вуги в middle eight, поставлялась к "Картинкам с выставки" официальным бонусом. Что до самих "Картинок", то с ними ELP поступили предсказуемо – наэлектризовали, довели до белого каления, взорвали, раскурочили, исковеркали, перемешали ошмётки оригинала с собственным творчеством ("The Sage" – полностью лейковское изобретение, а "Blues Variations" – эмерсоновское) и в конечном счёте выступили с сорокаминутным музыкальным заявлением, которому хорошо подошёл бы переиначенный чак-берриевский девиз: "roll over Mussorgsky – and tell Tschaikovsky the news".

Emerson, Lake & Palmer "Tarkus"
Гигантский броненосец на гусеничном ходу вступает в отчаянную битву с чудовищной мантикорой – ну да, сразу понятно: это уже не ранний, желторотый и неоперившийся прог-рок группы The Nice, а вполне себе классика жанра. "Tarkus", заглавный трек со второго альбома ELP – по мнению самого Кита Эмерсона, лучшее его произведение и лучшее, что записала его знаменитая группа; поспорить с этим в самом деле нелегко. Идеальный прог-эпик, стартующий с энергичного риффа в 10/8 (времена, когда Эмерсон нуждался в чётных размерах для демонстрации своего фирменного драйва, остались далеко позади) и разворачивающийся впоследствии перед слушателем чередой ярких музыкальных картин – вплоть до кульминационной печально-торжественной "Battlefield" и следующего за ней марша "Aquatarkus". Большой поклонник романтического симфонизма XIX века (вспомним обработки Мусоргского и Чайковского, а The Nice играли ещё и Сибелиуса), Кит к 1971 году в совершенстве освоил сумму технологий программной музыки, и идиотический фэнтэзи-сюжет композиции "Tarkus" здесь пришёлся как нельзя кстати: группа под управлением Эмерсона наглядно иллюстрирует в звуке – в том числе и в инструментальных фрагментах – все перипетии истории, то есть другими словами бесчисленные сражения протагониста с противостоящими ему силами зла. Удивительно, но вся композиция целиком была написана и аранжирована всего за шесть дней – и совсем не удивительно, что она стала константой на концертах ELP и одной из их знаковых работ. Два года спустя ещё один музыкальный "лонгрид" ансамбля, "Karn Evil 9", превзойдёт "Tarkus" в хронометраже – но не в качестве.

Emerson, Lake & Palmer "Toccata"
Вероятно, самая амбициозная академическая транскрипция Эмерсона – и по замыслу, и по воплощению. Источником для "Токкаты", изданной на альбоме /"Brain Salad Surgery" в 1973 году, послужила одна из частей Первого фортепианного концерта аргентинского композитора XX века Альберто Хинастеры: сложного модернистского произведения, полного диковинных хроматических интервалов, непредсказуемых скачков темпоритма и нетривиальных звучностей; пожалуй, даже вышеупомянутое "Аллегро" Бартока было в этом смысле слегка попроще. В реализации своей смелой затеи Эмерсон и примкнувший к нему барабанщик Карл Палмер превзошли самих себя. Первый, по своему обыкновению, с ходу взял галопирующий темп и, кажется, решил извлечь из своей непрерывно растущей батареи синтезаторов самые причудливые и зловещие звуки, на которые эти инструменты только были способны. Второй поддержал порыв и сыграл в середине пьесы уникальное соло на кустарном, самодельном барабанном синтезаторе – формально такой инструмент ещё не был изобретён, но Палмер добился искомого эффекта с помощью сложной многоуровневой системы подзвучивания обыкновенных ударных. Получилась пьеса выдающейся выразительной силы, что вскоре подтвердилось самым драматическим образом – дело в том, что перед выпуском альбома музыканты ELP по доброй традиции не догадались спросить у вполне себе живого на тот момент Хинастеры разрешения на использование его материала. Пришлось в последнее мгновенье уже с готовой записью в руках ехать в Швейцарию, где жил композитор, и надеяться, что тот окажется достаточно сговорчив. По воспоминаниям Эмерсона, аргентинский классик, послушав версию ELP, воскликнул "Чертовщина какая-то!", что музыканты поначалу восприняли как отказ, пока жена Хинастеры не объяснила, что в его устах это – лучший комплимент. Так что повторения истории с Бернстайном не случилось, а Эмерсон, Лейк и Палмер, вдохновлённые успехом, привезли из Швейцарии не только согласие Хинастеры на издание "Токкаты", но и обложку альбома "Brain Salad Surgery", выполненную известным местным мастером макабра Хансом Руди Гигером (H.R. Giger).

Emerson, Lake & Palmer "Benny the Bouncer"
В списке основных достижений Кита Эмерсона, аккурат между самой впечатляющей академической транскрипцией и фортепианным концертом собственного сочинения, песня "Вышибала Бенни", конечно, смотрится несколько неожиданно – парадокс, однако, в том, что без неё или другой подобной ей композиции из эмерсоновского репертуара портрет музыканта, как ни крути, окажется неполным. При всех небезосновательных обвинениях в чрезмерном пафосе, в Spinal-Tap’овских сценических эскападах и в дурном вкусе, группа Emerson, lake & Palmer никогда не относилась к себе и к своему творчеству слишком серьёзно – в отличие от иных коллег по цеху (не будем показывать пальцем, например, на группу Yes). На каждой её пластинке масштабные концептуальные эпики уравновешивались либо красивыми акустическими балладами Грега Лейка в духе "Lucky Man" ("From the Beginning", "Still… You Turn Me On", "C’est La Vie" и т.п.), либо юмористическими водевильными пьесками ("Jeremy Bender", "Are You Ready Eddy", "The Sheriff", "Benny the Bouncer"). В последних Кит неизменно демонстрировал свои впечатляющие навыки ресторанного лабуха – впервые он додумался слегка ослабить фортепианные струны для достижения немного расстроенного, "тапёрского" звучания инструмента ещё во времена The Nice, при записи композиции "Azrail", и остался настолько доволен получившимся эффектом, что не раз и не два возвращался к этой практике, даже став рок-звездой. Если при сочинении оркестровых сюит или фортепианных концертов Эмерсон выпускал на волю своего внутреннего Чайковского, то в песнях вроде "Benny the Bouncer" с поводка срывается его внутренний Джерри Ли Льюис – и учитывая характер Кита, остававшегося при всех своих авангардистских творческих замашках простым парнем, любителем выпивки и мотоциклов, Льюис кажется здесь едва ли не более органичным.

Keith Emerson "Piano Concerto No. 1"
После выхода концертного альбома "Welcome Back My Friends to the Show That Never Ends" в 1974 году Кит Эмерсон, Грег Лейк и Карл Палмер, истощённые непрерывной студийной и гастрольной деятельностью, взяли отпуск, растянувшийся на три года. По распространённому мнению, именно это было роковой ошибкой – вернувшись, ELP напоминали безнадёжно растренированную футбольную команду: каждый из игроков вроде бы сам по себе многое знал и умел, но "химии" между ними больше не было. Почувствовав это, музыканты решили структурировать свою очередную пластинку нетривиальным образом: каждый из них взял себе по одной стороне винила "Works Volume I" (то есть приблизительно по 20 минут) на реализацию собственных композиторских идей, совместному же творчеству была посвящена лишь последняя, четвёртая сторона двойного альбома. На ней содержался, в числе прочего, трек "Fanfare for the Common Man", обработка произведения композитора Аарона Копленда, вышедшая также на сингле; сингл занял второе место в хит-параде, уступив первенство песне "God Save the Queen" группы Sex Pistols – яркое свидетельство того, что, уходя в отпуск, музыканты ELP находились в одном мире, а вернувшись, очутились в совершенно другом. И этот другой мир был далеко не так толерантен к адаптациям классики, гастролям с симфоническим оркестром, стадионным шоу и двадцатиминутным рок-сюитам, как прежний – так что время для выпуска своего наиболее "продвинутого" сочинения, Первого фортепианного концерта, Кит Эмерсон, конечно, выбрал, мягко говоря, не самое удачное. Однако сердцу не прикажешь: концерт, призванный утвердить рок-клавишника в статусе академического композитора, начинал сочиняться ещё в 1972 году, но самая его яркая третья часть, "Toccata con fuoco", единственный фрагмент, которому суждено было остаться в концертном сетлисте ELP, бурный, пылкий противовес предшествующему элегическому анданте, была написана в конце 1975-го, вскоре после того как у Эмерсона сгорел дом; в нём и в самом деле как будто бы музыкальными средствами запечатлено хаотическое буйство огненной стихии. Так или иначе, судьба произведения оказалась не самой счастливой – критики его не приняли, посчитав ученическим (пожалуй, не без основания), Бернстайн отозвался вышеупомянутой цитатой о бабушке Мозес, у панков появился новый повод поднимать композитора на смех, а затеянный группой тур с полноценным оркестром пришлось прервать через неделю, распустив оркестрантов по домам – иначе даже ELP с их баснословными гонорарами рисковали вылететь в трубу. Главная проблема Первого концерта – в том, что, справедливо считаясь прогрессистом по меркам рок-музыки, Эмерсон оказался до обидного старомоден в контексте музыки академической, которая к 1975 году уже давным-давно "пережила" не только Чайковского с Сибелиусом, но и Бартока с Прокофьевым. Однако как ещё один памятник эмерсоновскому бесстрашию эта запись весьма впечатляет и поныне.

Keith Emerson "Honky Tonk Train Blues"
Незадолго до возобновления студийной деятельности ELP, в 1976 году, Эмерсон выпустил свою первую сольную работу: сорокапятку "Honky Tonk Train Blues / Barrelhouse Shakedown", ознаменовавшую очередной – уже который по счёту – стилистический манёвр музыканта (обе песни спустя год вышли также на альбоме ELP "Works Vol. 2"). Вспомнив детство и пластинки, которые ставил ему отец, Кит внезапно перевоплотился в американского джазового пианиста – регтайм, буги-вуги, страйд и всё такое; собственно говоря, "Honky Tonk Train Blues" – это обработка одноимённой композиции темнокожего классика буги-вуги Мида "Люкса" Льюиса (композиция упоминается в "Колыбели для кошки" Курта Воннегута, где её название переведено на русский как "Тук-тук-тук вагончики"). На оборотной стороне сингла содержалась уже собственная эмерсоновская фантазия на сходную тему, и по хорошему, её бы, наверное, и стоило включить в этот обзор – просто как ещё одну демонстрацию Кита-как-Протея, раз за разом принимающего всё новые и новые артистические личины, – если бы не одно но: именно "Honky Tonk Train Blues" Эмерсону довелось исполнить на одном из американских телешоу в компании своего идола, Оскара Питерсона. Исполнение структурировано по типу дуэли, в которой Кит, вообще говоря, оказывается представлен в не самом выгодном свете и, как сказали бы боксёры, "терпит поражение по очкам": на фоне абсолютно расслабленного Питерсона и его аккомпаниаторов он выглядит немного истерично и только что не лезет из кожи вон, чтобы произвести впечатление. Не будем забывать, однако, что для Питерсона сама ситуация исполнения вещи типа "Тук-тук-тук вагончики" абсолютно естественна – это его контекст и его родные осины; Эмерсон же играет на чужом поле и, при прочих равных, делает это блистательно. Кстати, запись их джема с Петерсоном в нулевые наконец была официально выпущена на диске с несколько претенциозным названием "Emerson Plays Emerson", по соседству с другими чисто фортепианными работами пианиста.

Keith Emerson "Mater Tenebratum"
В сущности, с распадом в 1979 году группы Emerson, Lake & Palmer закончилась и история Кита Эмерсона как заметной фигуры на мировой музыкальной сцене: все многочисленные реюнионы знаменитого прог-рокового трио в 1980-е, 1990-е и 2000-е (как в полном составе, так и с "запасными игроками") носили преимущественно ностальгический характер. Сольная карьера Эмерсона оказалась не слишком яркой – не найдя себя в новой музыкальной ситуации, композитор занялся сочинением музыки к фильмам, в каковом жанре его тяготение к симфоническому звуку и академической разработке тем пришлось ко двору. И поскольку закончить хочется на подобающе патетической ноте, то вот отрывок одного из наиболее удачных эмерсоновских саундтреков – к "Преисподней" мастера итальянского хоррора Дарио Ардженто; пожалуй, автор в нём не открывает новых граней своего дарования, но уж по крайней мере и не роняет лица. Стоявшая перед Китом задача заключалась, во-первых, в том, чтобы по просьбе режиссёра инкорпорировать в свою звуковую дорожку тему из оперы "Набукко" Верди (с этим он справился, попутно переложив её в бодрый размер 5/4 – если учесть, что "Рондо" Брубека он на заре карьеры, наоборот, спрямлял до 4/4, то круг, получается, замкнулся!), а во-вторых, чтобы в целом создать не менее яркий и запоминающийся набор треков, чем это из раза в раз удавалось постоянным компаньонам Ардженто, итальянской группе Goblin, озвучивавшей его главные шедевры. Тут, конечно, бабушка Мозес надвое сказала – вряд ли "Inferno" можно поставить в один ряд, например, с эпохальным саундтреком "Suspiria" в исполнении Goblin (которые, к слову, как и прочие классики итальянского прогрессив-рока, все до одного считали Эмерсона, Лейка и Палмера своими кумирами). Но некоторые фрагменты – к примеру, "Taxi Ride", основанный на теме Верди, или готическая "Mater Tenebratum" с впечатляющей хоровой аранжировкой (между прочим, ещё один новый для Эмерсона контекст!) – тем не менее, вышли довольно выразительными. Спустя без малого десять лет Кит Эмерсон и музыканты Goblin (а точнее, один-единственный Фабио Пиньятелли) "совпадут" и в рамках одного и того же саундтрека – к фильму "Собор" Микеле Соави.

Все упомянутые пластинки вы можете купить в интернет-магазине Союз нa сайте allmusic.ru