ГРОМЫКА  "С каких это пор серые костюмы стали эксцентричным имиджем?"

Петрозаводская группа Громыка, записавшая любимую в редакции Звуков песню "Говорил я вам", выпустила новый альбом "Акробатенька" и готовится представить его в Москве и Питере. Накануне презентации Звуки поговорили с музыкантами о редких инструментах, алкогольных коктейлях и строгих костюмах.

Звуки: Первый ваш альбом вышел минувшей весной, второй только что, а еще и планируется третий. Как так получилось, что вы выпускаете альбомы один за другим? Поговаривали, что к выходу первого альбома у вас уже было чуть ли не сорок готовых песен.
Никита Андреевич: Мы действительно сочинили много песен, но это не значит, что мы их сочинили - и всё. Замечательная история со вторым альбомом, хотя на самом деле, это по счету третий альбом Поначалу было около тридцати вещей, но потом мы подумали, что не все они хорошие.
Максим Валерьевич: Получилось так, что выпустили 11 песен на первом альбоме, тут же записали еще 9 песен, которые вошли во второй альбом, но они появились позже.
Никита Андреевич: То есть, вторым альбомом выходит третий, а третий - это второй.
Павел Сергеевич: А название альбома - с одной стороны, это аллюзия на легендарные "упражнения на брусьям" с первого альбома (песня "Метание копьем"), с другой - оно должно встретиться в одной из ненаписанных пока песен из четвертого или пятого альбома.
Никита Андреевич: Второй альбом примечателен тем, что он практически Greatest Hits - все песни, что есть на нем, мы играем на концертах, они нравятся людям и вот они наконец записаны. Можно сказать, что это долгожданный и любимый.

Звуки: У вас несколько эксцентричный имидж. Встречались ли вам на концертах соответствующие поклонники, или, возможно, вас приглашали играть в какие-то необычные места?
Павел Сергеевич: С каких это пор серые костюмы стали эксцентричным имиджем?
Максим Валерьевич: Было забавно, когда мы первый раз играли в "Рюмочной" в Зюзино пришли два молодых человека и девушка в шапках-пирожках. Люди, видя нас только в интернете, стали подходить к этим людям и спрашивать о творчестве. Перепутали.
Павел Сергеевич: У нас есть московские поклонники – прекрасная пара – которые иногда приходят на концерты в тематических костюмах. Например, приехав за нами в Питер на выступление на одном из фестивалей, они были в нарядах индейцев в честь песни "Индейцы-ковбойцы".
Никита Андреевич: И у них традиция дарить нам пять гвоздик.

Звуки: А где вы берете свои костюмы? Они покупаются в современных магазинах?
Максим Валерьевич: Я как-то приобрел себе кашне и пирожок, и вот время подошло.

Звуки: Какие у вас концертные планы на второй, он же третий альбом?
Никита Андреевич: 21 и 22 октября мы играем в Питере и в Москве. Потом мы едем на литературно-художественный фестиваль в норвежский город Киркенес за Полярный круг. У нас все неплохо началось и с первого альбома, мы съездили с ним в ближайшее зарубежье. Мы два раза играли в Эстонии - на Tallinn Music Week, а потом на инди-фестивале Manka Boutique. Потом попали на совершенно разные по публике и по смыслу фестиваля - Стереолето и Нашествие.

Звуки: В Москве вы часто играете в "Рюмочной" в Зюзино - почему именно там?
Максим Валерьевич: И нам, и им нравится. У нас была там презентация альбома, потом мы сыграли там только раз. Наверное, здесь что-то обоюдное. Не знаю, как моим коллегам, а мне нравится, то что там и закуски и напитки по немосковским ценам. Я считаю, что побольше бы таких заведений.
Павел Сергеевич: Они даже планировали у себя в меню постоянный коктейль "Громыка". Мы знаем рецепт, но пока не скажем.

Звуки: Ага, и коктейль "Говорил я вам - не прислушались!".
Никита Андреевич: И коктейль "Акробатенька" тоже мог бы быть.
Максим Валерьевич: В советское время проверяли, насколько ты нетрезв, упражнением "пистолетик" - надо было сесть на одну ногу с вытянутой другой.

Звуки: А есть ли среди ваших концертов какой-нибудь который особенно запомнился?
Андрей Анатольевич: Мне запомнилось первое наше выступление, потому что после этого концерта появились видео наших песен, и это стало знаковым событием, показавшим, что нам стоит этим заниматься. Первое появление было хорошо задокументировано - с фотографиями и видеосъёмкой. Это было два года назад в сентябре 2014 года - мы первый раз вышли на сцену перед публикой и играли эти песни.
Никита Андреевич: Это был интересный момент - мы наконец смогли посмотреть, как мы выглядим со стороны, как играются песни живьем.
Павел Сергеевич: Достаточно долгое время у группы не было ни названия, ни стиля, мы никак не понимали, что это такое. "Громыка" было придумано в последний момент, и Максим Валерьевич сказал, что должно быть что-то трибунное, но нам не хотелось чего-то, связанного с партией. И вот это название с буквой "а" на конце как раз убивало двух зайцев - это было и что-то громкое, с грохотом и одновременно выполняло второе условие.

Максим Валерьевич: Павлу Сергеевичу не нравилось предыдущее название, и он стал в позу. Я решил подумать, и первое, что пришло мне в голову - это голос моего персонажа, и что это не веселый Хиль шестидесятых, а более драматический Магомаев семидесятых. И время не веселое - хрущевское - а начало семидесятых, и вещун с трибуны. Все подошло: и имидж, и музыка, и костюм.
Никита Андреевич: То есть это не было изначально придумано - "а давайте изображать политбюро". Мы не собирались никого насмешить, мы не ломаем комедию.
Максим Валерьевич: Сейчас сложно найти хорошее название для группы. Когда мы смотрели название, оказалось, что все хорошие названия забрали в девяностые. Получилось так, что Громыка само прикрепилось к готовой музыке и стилю.

Звуки: У вас нет песен с каким-то конкретным сюжетом, что мол пришли мужики, съели мясо, выпили пиво и ушли.
Никита Андреевич: Простые жанровые сценки - это не про нас.

Звуки: А какая ваша любимая песня Громыки?
Никита Андреевич: Не знаю, я не заострял бы внимания на этом, мне нравится все оптом.
Максим Валерьевич: Это как дети, они мне нравятся все. Какие-то больше, какие-то меньше. Я думал, что песня "Песочные часы еще идут" никуда не попадет, а она будет на виниле. Это будет сборник из двух альбомов и две новые песни. Одна из них не войдет никуда, а вторая войдет в третий альбом. Таких песен, которые нам бы надоели, нет.

Звуки: В записи нового альбома вы использовали какой-то таинственный инструмент, который не использует никто кроме вас. Вы можете рассказать, что это и как называется?
Павел Сергеевич: Это английский инструмент стилофон. Это портативный электроорган, у него нет клавиатуры, вместо неё железная пластинка, по ней играют стилусом - палочкой с металлическим наконечником. Инженер Джарвис изобрёл стилофон, ремонтируя игрушечное электропианино, кажется, дочки своего начальника, снял клавиши и решил, что обратно их ставить не нужно.

Стилофон появился как игрушка в Англии конце шестидесятых - он был карманного размера, очень простой в освоении и использовании, и благодаря агрессивной рекламе случился настоящий бум. В рекламную кампанию втянули даже малоизвестного тогда Дэвида Боуи (David Bowie) с его "Space Oddity", но, по слухам, он терпеть не мог этот инструмент. В итоге было продано несколько миллионов стилофонов, это было примерно такое же повальное увлечение, как кубик Рубика. Дети просили родителей купить его на Рождество, и это было чудовищно, потому что у него не было ручки громкости и он ревел как турбина.

На волне успеха в середине 70-х был выпущен большой Stylophone 350S, который назвали профессиональным - это был родственник игрушечного, уже с двумя стилусами, вместо 20 нот маленького стилофона здесь их было 44. Там была ручка громкости, 8 переключателей тембра, как у органа. В рекламных публикациях сообщалось, что им уже пользуются Стиви Уандер, Пол Анка и некий "Дэйви Боуи". Вместе с тем рекламная кампания была почему-то нацелена на лишённого слуха среднестатистического обывателя: что-то вроде "даже если вы до этого в жизни не сыграли ни ноты, со стилофоном 350S вы станете музыкантом за 10 минут". Стоил он приличных денег по тем временам – около 80 фунтов, сегодня это что-то порядка 600 фунтов. В результате он провалился, никто на нем толком не заиграл - у профессионалов он по-прежнему ассоциировался с игрушкой, а для непрофессионалов он был слишком сложным и дорогим.

Получилось так, что у этого инструмента практически нет прошлого - было выпущено их немного, а продано и того меньше и те единицы, которые сейчас появляются на ebay, лежали на английских чердаках нетронутые лет сорок и сейчас они уже рассыпаются от времени.

Первый альбом Громыки мы записывали на отечественном "электромузыкальном инструменте" ФАЭМИ. Это изобретение инженера по фамилии Луговец. Первое упоминание инструмента было в сентябрьском номере журнала Радио за 1973 год. Он изобрел одноголосную штуковину, вскоре она победила на каком-то конкурсе ДОСААФ, и ее запустили в производство - сшили кожаный чехол и стали рекомендовать использовать в турпоходах под гитару. В нашей студии мы перебирали многие музыкальные артефакты, среди них - Поливокс, гэдээровская Вермона, электроорганы Юность. Поливокс весит как Запорожец, понятно, что его нельзя возить с собой, у Вермоны слишком тоскливый звук, и тут нашелся на подоконнике под каким-то мусором этот ФАЭМИ, и он очень хорошо вписался. При определенном сочетании переключателей он дает звук, похожий на клавиолин. Мы взяли этот ФАЭМИ и записали на нем первый альбом Громыки и третий, а потом ФАЭМИ просто развалился. Возникла необходимость что-то выбрать, чтобы возить с собой на концерты, и случайно я узнал о существовании стилофона. Это были современные китайские переиздания - они мало похожи на настоящие английские. Никита Андреевич предложил искать оригинальные модели на ebay. Оказалось, одних маленьких было три разновидности, а потом мы обнаружили, что есть большой стилофон, который стоил немалых денег. В Википедии было написано, что Stylophone 350S использовала в ранних альбомах группа Pulp, но использовать его, как основной солирующий инструмент кроме Громыки, похоже, никто не решился. Это по звуку что-то среднее между терменвоксом и гуслями. Странным образом стилофон оказался близок, так сказать, русскому мелосу.

Громыка, презентация альбома "Акробатенька"
Санкт-Петербург, 21 октября, Цоколь
Москва, 22 октября, Рюмочная в Зюзино