Леонид ФЕДОРОВ, Владимир ВОЛКОВ  Весенняя "Гроза"

Театральные люди знают: режиссёр умирает в актере – как зерно умирает в земле, чтобы взойти пышным колосом. Рок-звездам подобное творческое самоотречение обычно не свойственно, поскольку противоречит самой сути их дарования, но Леонид Фёдоров – давно уже больше чем "просто" рок-звезда, лидер рок-группы и автор её хитов. Поэтому с первых своих настоящих сольных альбомов – "Анабэны" и "Лилового дня" - последовательно и целенаправленно (хотя на внешний взгляд и неприметно) движется от музыкального альбома как набора веселых и грустных песен к альбому как цельному высказыванию. Уже не столько музыкантскому, сколько мировоззренческому. То есть как раз режиссёрскому.

Конечно, в музыкальном мире режиссёра в этом смысле обычно называют "продюсером", но уж больно это слово захватано шоу-бизнесом, поэтому лучше пользоваться термином театральным. Так вот: на новом альбоме Фёдорова-Волкова "Гроза" этот путь из актёров в режиссёры пройден почти до конца. Из одиннадцати треков два, открывающий и закрывающий – это характерные новоджазово-неоакадемические пьесы Волкова, а еще три из девяти оставшихся – натуральный радиотеатр: Анри Волохонский своим бесплотным, словно бы потусторонним голосом читает собственные переводы ветхозаветной книги Бытия (!) и грустной английской песенки о потонувшем кверху лапками гусе, а другой патриарх русской литературы, Андрей Битов – густым утренним баритоном декламирует одно из последних стихотворений Введенского "Прощайте, темные деревья, прощайте, черные леса". Причем, как в настоящем радиотеатре, стихи Введенского перемежаются "авторскими ремарками" - в отличие от того, как этот же текст использует Маноцков на диске "Пели".

Но и это еще не всё: еще один трек - получается, уже шестой из одиннадцати – это натуральный жестокий романс Алексея Мерзлякова "Среди долины ровныя", который пел еще Шаляпин (правда, на другую мелодию), а седьмой – реальный фрагмент из пьесы Островского "Гроза", который Фёдоров неожиданно поёт басом - уступающем, конечно, шаляпинскому, но всё-таки довольно непривычным для тех, кто помнит "В Багдаде все спокойно" и "Давай откроем эту дверь". Кстати, общаясь с журналистами, Фёдоров наконец признался в том, что всегда скрывал: слова этого задорного хита раннего АукцЫона сочинил он сам. А почему признался только сейчас? К слову пришлось: на "Грозе" тоже есть его собственный текст (третий за всю его карьеру): правда, состоящий всего из двух повторяющихся слов: "Удавил – придушил".

Текст, прямо сказать, незатейливый (в отличие от сопровождающей его хитрой перкуссии), но определяющий. Потому что диск "Гроза" сложился – и пора наконец это сказать – вокруг одноимённой пьесы Александра Островского. Точнее, предполагавшегося спектакля по ней. Со спектаклем "не срослось", а вот с диском вполне срослось. Отсюда и театральные реминисценции, и пение на разные голоса, в прямом смысле, и, главное, сам Фёдоров скорее в роли режиссера – разработчика драматургии и организатора звукового пространства, чем собственно поющего-играющего артиста.

Впрочем, на прослушивании он с гораздо большим увлечением говорил не о классической пьесе Островского, а о новаторском фильме Ильи Хржановского "Дау", в котором Фёдоров и Волков принимали участие, и титаническая работа над которым находится наконец в финальной стадии. Подробности проекта раскрывать пока что нельзя, но общая идея такова, что 40-летний режиссер при помощи и на основе кино создает из сырой материи законченный, огромный мир, - страшный и прекрасный, как Господь Бог сотворил мир из протоплазмы.

Нечто подобное происходит и на альбоме "Гроза". С той конечно, разницей, что готовился он всё-таки не семь лет, а в более сжатые сроки (не говоря уж о бюджетах).

Презентация альбома "Гроза"
Санкт-Петербург, Эрарта
23 апреля