Сергей МАЗАЕВ  "Я - музыкант в законе"

Сергей Мазаев охотно делится со Звуками планами и новостями: на днях под его именем открылся новый клуб "Гороховое поле", а вскоре увидит свет новая порция песен, одна из которых - резко-социальная, и именно ее, по сложившейся традиции, мы в ближайшее время презентуем на Звуках.
Кажется, Мазаев возвращается в персональные 90-е: играет классику и пишет серьезные песни. А начинается наш диалог с отмены уроков музыки в школах.

Звуки: Вопрос музыкального образования - это вопрос некоторой внутренней организации, восприятия структурированной информации, которая поступает извне. Либо ты гармоничен и воспринимаешь людей как источник музыки, либо нет. В принципе, именно музыка позволяет на людей настраиваться.
Сергей Мазаев: Это похоже на правду. И ведь музыка - это такое: потрогать нельзя, только ушами. Дебюсси сказал, что музыка - это эмоции в чистом виде. И, собственно, мастерство управления эмоциями и распознания эмоций своего собеседника, автоматическое причем, - присутствует у человека, который занимался музыкой. Я считаю, что начальное музыкальное образование обязательно для любого нормального современного человека, который не будет музыкантом, а просто для того, чтобы он понимал и чувствовал. Дело в том, что мы очень много и наук всевозможных проходим мимо, и не скажу, что изучаем в школе. Кто-то изучает, конечно, дай бог. Но музыка - это то, с чем мы всю жизнь живем, музыка звучит везде - в ресторанах в магазинах, и поэтому было бы неплохо знать, как она делается, как она устроена и что это такое. А это начальное музыкальное образование. В моей школе тоже был урок пения, но в старших классах это было достаточно пофигистически. А в начальной школе мне повезло - у меня была великая учительница Галина Анатольевна Бадьянова, круче Макаренко. Это человек, который привил мне любовь к музыке, несмотря на то, что я был очень неусидчивый мальчик. У меня были все предпосылки к тому, чтобы я стал рэкетиром, нормальным советским рэкетиром, но я им не стал из-за музыки. Спорт помогает стать рэкетиром, а вот музыка - наоборот. Для меня учителя были и остаются самыми главными людьми на земле. Они формируют то общество, в котором мы находимся.

Звуки: И поэтому Вы настолько резко отзываетесь о коллегах как о недоучках?
Сергей Мазаев: Я вообще ненавижу людей, которые теряли время в школе. Чего тогда туда ходить - иди воруй сразу! Тебя в 16 посадили на малолетку, в 19 ты уже вышел с опытом, в 21 тебя посадили уже серьезно. Надо карьеру делать, карьеру! Сразу. Человек хочет стать математиком - он занимается математикой на пятерку. Хочет кларнетистом стать - на кларнете учится. Хочешь стать крутым чуваком, хозяином территории - идешь учиться у крутых парней.

Звуки: А Вам не кажется, что эта "недообразованность" - это следствие общей инфантильности? Люди находятся в вечном "поиске себя", в стадии вечной недоразвитости.
Сергей Мазаев: Естественно - ведь выстригли весь русский генетический код к 27-му году - это Питирим Сорокин так определил, которому тоже Ленин заменил высшую меру на депортацию. Он же тоже, по-моему, на теплоходе уехал, православный философ наш. Я в 80-е и 90-е годы очень увлекался православной философией, православием. Я читал очень много и богословов и толкователей, но толковать мифы и легенды - пусть литературоведы этим занимаются. Я от этого отошел. Я это уважаю, поддерживаю людей в хорошем смысле слова, но вообще я считаю, что это - позор нашей страны.

Звуки: Люди, которые сейчас выбирают музыку как карьеру, часто страдают от того, что нету смысла делать лучше, потому что в конечном итоге их ожидает общественная уравниловка на уровне сцены, на уровне продюсирования.
Сергей: Такого не существует. Человек делает то, что он слышит, то, что он видит. Какая реакция будет у толпы - это уже неважно. Вернее, это важно, но в таком случае умысел человека другой, он просто хочет славы и народной любви, быть в кадре всегда. Земфира появилась на кассетах. А Басты до сих пор нет ни на одной радиостанции и ни на одном канале телевидения. Думаю, и не будет. А может, и будет, если он захочет этого сам.

Звуки: А чего хотите Вы? Вы ведь уже очень многое имели - были и знаменитые пластинки, и всенародные хиты, и дурацкие ситуации, когда выходит совершенно зряшный клип "Такого, как Путин" - и вдруг внезапно всюду Мазаев, во всех СМИ. Хотя абсолютно понятно, что это шутка.
Сергей: Ну да. Мой приятель, бывший прокурор, попросил поддержать, плюс там Яна, дочка моего друга Валерки Дайнеко, пела.

Звуки: Я понимаю, что вы это делали несерьезно, это была, скорее, такая "поддержка с воздуха".
Сергей: Я же не думал, что они всерьез вспомнят "Отряд трясогузки снова в бою", "Васек Трубачев и его товарищи"!.. Я просто знаю идеологическую основу, на чем воспитаны эти люди. Я сам их ровесник, я сам все в себя впитал, как губка. Я мечтал быть разведчиком, естественно. А в 12 лет кто же не мечтал? В Советском Союзе все мальчики этим бредили, я тоже вырезал деревянные пистолетики. И у меня тоже были мысли о военной карьере - чего только не было. Но когда появилась музыка, она убрала все со своего пути.

Звуки: Так вот, про классическую музыку. Вы сейчас сделали сразу несколько академических программ, рассчитанных на камерный состав и камерную же аудиторию. Что Вам это дало?
Сергей: Это наслаждение, которое трудно с чем-либо сравнить. Когда ты входишь во вкус и начинаешь что-либо понимать. Футбол - это тоже непростая вещь, на самом деле. Зажигательная , массовая, многие в него играли, и поэтому многие люди, не понимая футбола, любят его, получают наслаждение от игры посторонних людей, даже не своей собственной. В музыке то же самое - надо развивать свой слух, восприятие, слушать больше. И когда человек входит в это, Вы себе не представляете, насколько преображается мир!

Звуки: Для Вас возвращение в классику было, в первую очередь, технически сложным?
Сергей: В первую очередь, конечно, технически. Я потерял форму. Хотя и поигрывал на кларнете иногда, какие-то две-три нотки. Я пел и играл на саксофоне. Но я не саксофонист, я джаз играл мало, и он у меня не очень-то получался. Другие люди играют на саксофоне лучше меня, даже Румянцев. Они этим занимались

Звуки: Вам классика дала второе дыхание?
Сергей: Да, потому что это просто невероятное наслаждение - играть камерную музыку. Создание квинтета - я мечтал об этом с детства. Я вообще рекомендую всем людям на земле оградить себя от приема алкоголя на два года в течении жизни, полностью ограничить его из рациона питания. Не все же его едят настолько, чтобы впадать в химическую зависимость. И через два года взять рюмочку и посмотреть, как он действует на организм.

Звуки: Странная связь классической музыки и алкоголя.
Сергей: Алкоголь не просто притупляет восприятие. Он в буквальном, медицинском, смысле, убивает мозг. Эмоции, эмоциональный фон, нейронные связи - все убивает.

Звуки: То есть, по сути, у Вас сейчас происходит процесс восстановления при помощи классики?
Сергей: Я уже 10 лет не пью, я уже восстановился. Это невероятно - когда вы возвращаетесь к тому, чем вы занимались в детстве - это омолаживает организм, даже физически. Я думаю, что ученые, которые разбираются в физиологии, помогут мне все это доказать, такие ученые, как наш известный нейрохирург Савельев. Алкоголь - это опасно, а классическая музыка - это фантастика! Я знаю некоторых европейцев, среди них есть некоторые русские, у них конец жизни происходит в путешествиях за концертами и операми. Это такой кайф, когда супружеская пара в 70-летнем возрасте, живущая где-нибудь в Швейцарии или в Венгрии, следит за теми концертами, которые происходят сейчас в мире. Интернет сейчас позволяет это делать. Они едут в сентябре, допустим, в Мельбурн, там совершенно фантастический зал, там будет Малер какой-нибудь, которого они хотят услышать. И это превращается в приключение. Они прилетают на несколько дней в Австралию, посещают какие-то интересные места, потом получают свой концерт или спектакль.

Звуки: Я тоже люблю так путешествовать. А Вы практикуете музыкальный туризм?
Сергей: Я - нет. Мне некогда. Ну, и это дорого для меня. У меня есть деньги на это, но тогда у меня не будет денег на то, что мне необходимо сейчас в жизни. Уметь тратить деньги - это тоже большое искусство. Выбрасывание денег на ветер - это хорошо и правильно, но мне всегда казалось, что это нерациональное использование. Самое противное в нашей стране для меня на сегодняшний день - это избыточное пересамоопределение. Когда профессионально-техническое училище превращается в колледж, университет, появляются дополнительные иностранные слова. Я сторонник принципа "закончить музыкальное училище и получить Нобелевскую премию". То есть без этого - академия, переакадемия, депутаты Федоров, Милонов, которые очень громко кричат какие-то вещи. Сделай тихо. Какие-то спецслужбы беспокоятся, что СМИ, которые имеют больше 25% иностранного капитала, воздействуют на политику страны. У меня вопрос - неужели у тебя такие слабые яйца, что даже это не сможешь перебить своим мастерством? Это первое. А второе - просто это профнепригодный человек. Когда люди начинают говорить, что сейчас мы будем обсуждать с Советом Безопасности отключение Интернета - это звучит глупо. Когда люди реально его хотят отключить, они не будут говорить об этом вслух. Вот будет необходимость - я его отключу, и все. А потом включу обратно, когда необходимость закончится. Все эти шумные крики - это позор. В спецслужбах к власти пришли убогие люди. И ничего с этим поделать нельзя. Только поставить новых людей, но это сложно, когда семейные конфликты выносятся в кадровую политику государства.

Звуки: А у вас не было желания в антитезу к "Хорошим новостям" написать "Плохие новости"?
Сергей: Да плохих новостей и так хватает. Путин там, перепутин - а я его и лично не знаю.

Звуки: Люди, которые оперируют судьбами страны, на самом деле торгуют аудиторными показателями. Вот эти знаменитые 84 или 146 % откуда взялись? Это же на самом деле торговля людьми как массой. Вы же как экономист должны это понимать.
Сергей: Я несостоявшийся, я поэтому и бросил. Там сплошной Маркс пошел.

Звуки: Для Вас идеальный музыкант - это человек, который живет в себе и работает в вечность, или крепкий ремесленник?
Сергей: Нет, это феноменальный ремесленник, который использует ремесло как эмоциональный инструмент для воздействия.

Звуки: Но таких ведь очень мало.
Сергей: Поэтому мы их и называем звездами.

Звуки: А как Вам самому удается удержаться от искушения сделать работу, потакая вкусам 84%?
Сергей: Если мне хочется спеть блатную песню, я ее пою. Я пел очень много в ресторане, сейчас мне неинтересно. "Леха-Чих фармазон, подогнал фуфеля, Скрасить вечер за стирами в очко" - это моя любимая песня Михаила Круга. Потому что там он использовал эту феню. Просто Круг - по-настоящему поэт. Феня там настолько органично лежит, что не выпячивается,- там интересна именно сюжетная линия, рассказ.

Звуки: Знаете, что меня всегда потрясало в группе Моральный Кодекс - то, с чем очень трудно согласиться, - что при такой шикарной музыке, таком понимании мира и таком сплаве голоса и исполнения Вы поете иногда настолько плоские тексты. Это делается на потребу публике, на потребу продюсеру?
Сергей: Это просто эмоции. Это эмоции любого. Ну как - плоские тексты?!

Звуки: "Карабас Барабас опрокинул бас, Дуремар убежал в кусты"?
Сергей: Ну, это ситуация 91-93 годов. Кто понимает, тот понимает, кто нет - тот нет.

Звуки: Да, но вы же ее сейчас по-прежнему исполняете?
Сергей: Ее просят, хиты - они и в Африке хиты. Сейчас то же самое - хиты 97 года. Там не было никого, был Ельцин - президент. Поэтому там про Путина ничего и нет.

Звуки: А сейчас вы выпустили песню "Огонь и лед".
Сергей: "Огонь и лед" - это не я. Это Орлов. А вы слышали сами новую пластинку Орлова?

Звуки: Николая Коперника? Нет.
Сергей: Это шедевр. Это просто потрясающий альбом. Это одна из лучших пластинок в России и в Советском Союзе на все времена, по-моему. В десятку точно войдет лучших пластинок Советского Союза. Я считаю, Советский Союз никуда не ушел, и никуда не уйдет. Послушайте обязательно. Первая запись высоченного класса, первый микс, который сделал человек с мировым именем - Васильев. Последние два альбома U2 он миксовал гениально.

Звуки: А почему вы продолжаете держаться за этот бодрый диско-рок, хотя у вас давно уже другие внутренние интонации? Оно само получается? Это органика?
Сергей: Конечно. Почему я создал эстрадный оркестр? Я - музыкант изначально, передо мной вся музыка открыта. Потому что я классический музыкант - я и джаз играл, не лучше всех, но, думаю, неплохо, людям нравилось. И, по-моему, это все не имеет значения.

Звуки: Ваша работа с Queenтетом, с одной стороны, очень камерная. а с другой стороны, настолько четко вбрасывает ощущения, настолько четко передает картинку... она какая-то очень визуальная. При том, что я видела буквально пару каких-то полулюбительских записей, снятых откуда-то из лифчика на мобильник.
Сергей: Это самый сложный проект.

Звуки: Почему?
Сергей: В качестве исполнения. Это как спорт - здесь надо играть очень четко. И мне, конечно, очень важно мнение профессионалов - ведь простым людям, естественно, все это нравится.

Звуки: Простым людям нравится эквилибристика, а вы ей почти не занимаетесь.
Сергей: Они не слушают. Они не способны услышать побочные партии, они слышат общий музыкальный фон. Я это изучал. Даже моя жена сказала, что она только недавно стала понимать: вот это бас звучит, здесь - гитара, это - другая партия... А раньше были только некий общий фон, ритм и слова. Слова и образ самого исполнителя - вот это основное, ключевое, то, что у нас впитывается. Как мышцы качают люди, так же и слух надо раскачивать. Я в детстве был очень неусидчивый и не очень мог слушать классическую музыку, она не успевала меня "зацепить2. То что я играл, я играл, а вот слушать симфонии и прочее - у меня был пубертатный период, какие симфонии?!

Звуки: У меня как раз это и вызывает основной вопрос - Вы настолько грамотно и классно музыку доносите, что невозможно абстрагироваться от явного несоответствия качества текстов.
Сергей: Бывают такие вещи, да. У нас бывали слабые тексты "Я хочу тебя любить, счастлив я, когда ты рядом". Это было сделано в 93 году, восточная песня такая была. Я даже хотел петь это с акцентом. Это как Европа превращается в Азию.

Звуки: А есть вещи, которые вы в принципе не способны делать?
Сергей: Участвовать в балетном спектакле Большого театра.

Звуки: Нет-нет, не по физическим ограничениям, а по внутренним убеждениям.
Сергей: Да, конечно. Я, например, не способен общаться с ворами. Моя внешность - ментовская, рэкетирская какая-то, подводила меня - на меня реагировали как на человека из этой среды.

Звуки: А у вас тонкая и нежная душа?
Сергей: Она у всех такая, просто я развивал именно эти материи, из-за того, что я музыкой занимаюсь.

Звуки: И у вас проблемы?
Сергей: Да, у меня проблема.

Звуки: Возникает когнитивный диссонанс?
Сергей: Я очень сентиментальный. Ну, как Хрущев - он самые большие списки расстрельные подписал. Я видел фотографии этих приказов. Сталин вообще редко чего писал - в основном, это были устные указания. Это когда ты находишься на чужой территории, чем меньше у тебя есть материальных вещей, за которые тебя можно зацепить, тем лучше. Поэтому все устно.

Звуки.Ru: Вы поэтому стараетесь явным образом дистанцироваться от всех?
Сергей: Дело в том, что я не знаю, что происходит на самом деле. Это же все записано со слов. То же самое, когда мне говорят про бога и религию - это что, смс ты получаешь по пятницам от Господа? Это же все одни люди другим рассказывают, и чем человек более темный, тем у него больше страха и желания халявы. Вера - это вообще психическое расстройство организма, это такой низкий старт или высокий старт, у кого как. Это ожидание чего-либо. А раз ты чего-то ждешь, значит, у тебя есть некие намерения. И вместо того, чтобы свою религию поднимать на щит и идти ее именем убивать, надо сесть, успокоиться.

Звуки: Но ведь трудно отказать в сотрудничестве людям. которые до момента своего "прозрения" находились в твоем кругу?
Сергей: Это остаточное явление всех этих вер, это основная метастаза, которая людей убивает. Именно слепая вера - там, где безрассудно, где нет здравого смысла.

Звуки: Возможно, не просто слепая вера, возможно, некое соглашательство. То есть Вас просит хороший человек, вы действительно думаете, он же хороший.
Сергей: Это желание иметь что-то бесплатно: почему у них есть, а у меня нет? Лурию надо почитать, был у нас такой психолог очень известный. Он изучал общество на примере таджикских поселений еще в советские времена. Фантастические совершенно исследования. Просто у нас никто ничего не хочет читать, никто не хочет слушать чужое мнение.

Звуки: То есть Вы сейчас транслируете бердяевскую теорию "одиночества философа"? Чем выше интеллектуальный уровень, тем более одиноким становится человек. Появляется проблема "после смерти Махатмы Ганди не с кем поговорить".
Сергей: Нет, Махатма Ганди для меня вообще не проблема. Проблема - Григорий Перельман. Теорема Пуанкаре. У меня с ним побеседовать возможности не будет никакой. Я читал две книги о гипотезе Пуанкаре, но до сих пор не понял, о чем речь. Это высоченные люди! Когда это произошло, когда он доказал теорему Фуко, Пункаре, я не поверил этому - ну как это возможно?! Это достижение, а у нас вообще тишина и покой. Люди не понимают величия этого открытия.

Звуки: Но именно не понимая, они и пытаются от него отгородиться.
Сергей: Конечно. Непонимание экономики, непонимание устройства жизни, того, как работает Земля, как климат на Земле устроен. Люди ничего не понимают. Но при этом имеют смелость заявлять с экрана: "я приехала в Москву учиться, а посмотрела, и так все знаю". Удачно втюхал три тачки, свои Ниссан Патрол с блигадой - и все, ты уже крутой, значит, и в физике хорошо разбираешься, и в математике, и в устройстве жизни. А посмотрите на любого чувака с розовыми щеками, у которого больше миллиона долларов - он уже все знает и умеет. Уже валит во все страны, такой весь из себя умный.
А я при этом 22 миллиона пластинок продал в стране. За всю карьеру. Но у меня ничего нет, все в РАО. На самом деле, даже не в РАО, а все, как из ведра, разлито по стране. Люди сами копировали и продавали. Это все не было из единого центра, поэтому никакие авторские у нас не работают. А в 91-м году было: "О, круто!"

Звуки: Вы свою музыку серьезно рассматривали как бизнес?
Сергей: Конечно! Во всем мире это был бизнес. Вот сейчас у нас начинаются рыночные отношения, вот Ельцин, вот демократия, все, я живу для государства.

Звуки: И с какой скоростью до Вас дошло, что это не бизнес?
Сергей: Я понял года через три.

Звуки: Но все равно продолжаете?
Сергей: Да потому, что это музыка! Я же музыкой занимаюсь, искусством. Бизнесом должны заниматься бизнесмены. Видите, есть сейчас электронная торговля файлами.

Звуки: Но это же копейки.
Сергей: Это кажется, Вы просто не в курсе. Мы просто работать не умеем. Мы все пеняем на кого-то, а мы просто не умеем работать.

Звуки: Я говорю про Ваш личный опыт.
Сергей: Про мой опыт - у меня нет такого департамента, этим надо заниматься. Любая профессия требует полного погружения, чтобы пользоваться успехом. Мой друг Женя - он продюсер Басты, Ноггано. У них 12 миллионов подписчиков по всем сетям. И ни одного эфира ни по радио, ни по телевидению, нигде. И у них уже два миллиона долларов в год.

Звуки: Но ведь они добиваются этого методом полного вовлечения - они со всеми этими подписчиками все время непосредственно общаются. А Вы не можете общаться с таким количеством людей.
Сергей: Вы думаете, он сам общается? У него есть профессионалы, они и общаются. У меня нет этих профессионалов, вот и все. Я его очень уважаю, и хочу сделать такую же систему.

Звуки: Вы не сможете ужиться с таким профессионалом, потому что это недостижимый для Вас ничтожно низкий культурный уровень.
Сергей: У меня сейчас даже без такого человека - всегда аншлаги. Где бы мы ни были, куда бы не приезжали, люди заполняют любой зал, в котором проходят концерты. Попробуйте в Б2 зайдите - пройти до сцены не получится.

Звуки: Но раз у Вас все так хорошо с массовой аудиторией, то по какой же причине Вы делаете камерные проекты?
Сергей: Это совершенно другая история. Для меня эта программа - это очень серьезная задача как для музыканта. Мы выступаем в одной программе с Игорем Федоровым, он один из лучших концертирующих кларнетистов России. Мы с ним вместе играем на кларнетах. Он играет виртуозные произведения, а я играю то, что мне технически по силам. Мы приезжаем в Самару - у нас аншлаги в Филармонии. При этом половина людей ни разу не была в филармонии. Они пришли на Мазаева, потому что они ходили в клубы на Моральный Кодекс - и такие овации, понимаете? У меня даже была идея обратиться в Министерство культуры за поддержкой - транспорт, переезд, гостиницы. В качестве площадок - местные филармонии, проект с местными оркестрами. Присылаются ноты, они проходят в каких-то стремных местах. Я приезжаю, на легкий саундчек. Оркестр зарабатывает деньги, и они начинают жить. Я делаю свои песни с оркестром и что-то играю на кларнете, а в результате - полный зал людей, которые начинают таким образом слушать что-то сложнее, чем они привыкли.

Звуки: Это, кстати, отличная механика, как очень многие джазовые промоутеры возят одинокого вокалиста, как правило, негра, а к нему - полностью местный оркестр.
Сергей: Недавно был мой 50-летний юбилей, я выступал с оркестром Силантьева, нам 28 номеров пришлось сделать за 2 месяца. Сидели и писали в панике. Меня подвели мои друзья, гастроли образовались на этот срок, и поэтому пришлось все делать без них.

Звуки: А Вы аранжировки делаете с кем?
Сергей: В Моральном Кодексе мы сами делаем аранжировки, а для остального есть профессионалы, которые лучше меня это делают. Даже если это дорого - это все равно какая-то фишка. Даже если какая-то совсем мелкая работа. Меня не волнует мнение толпы, меня волнует мнение моих коллег. Тех, которых я люблю сам слушать, моих учителей. Со мной служил кларнетист, который пришел служить позже меня. По армейской иерархии я был круче. Но он уже был закончивший консерваторию человек и участвовал в Пражской весне. Я очень много по жизни приобрел у этих людей. Разница - 5 лет - сейчас она несущественная, а когда мы были молодые, была большая разница.

Звуки: Кто из молодых Вам сейчас интересен, или Вы не слушаете?
Сергей: Не успеваю. Домой вечером приходишь - у нас квартирка маленькая, дети уже спят все. Если слушать тихо музыку, по работе. Столько всего надо прослушать, прочитать, что просто некогда. В машине я слушаю, но я столько всего еще не послушал, что я даже не знаю, когда успеть.

Звуки: Вообще сейчас есть некоторое поле для новой актуальной музыки?
Сергей: Оно внутри есть, конечно. Но все сложно. Люди живут впроголодь, особенно классические музыканты, это никуда не годится. К нашему режиму я отношусь отрицательно с точки зрения состояния врачей, учителей, филармонических музыкантов - тех областей, где нужно невероятное количество труда, чтобы стать профессионалом. В оркестре зарплата - 8 тысяч рублей в месяц у скрипача в челябинской филармонии. Я считаю, что это унизительное издевательство, хамство в высшей степени. Это же такой гигантский труд!

Звуки: Ну, как в свое время говорил министр М*динский, - если их столько, и они неспособны заработать, то, может быть, они и не нужны.
Сергей: Дело в том, что Мединский историк. Он не отдает себе отчет, что формирование товара в этом процессе немножко другое.

Звуки: Это правда. Мне примерно понятно, что будет происходить дальше со всякой "простой" музыкой, и очевидно, что на нее будет расти спрос. А с другой стороны, я чувствую, что народ уходит в совсем авангардную импровизационную музыку.
Сергей: Попса успокаивает, умиротворяет людей. Простая музыка - она простая для восприятия. Там стандартные гармонические последовательности. Это все математика. Натуральный звуковой ряд - это ряд Фибоначчи.

Звуки: У вас нет искушения пойти против этих двух течений, делать какие-то совсем иные вещи?
Сергей: У меня есть искушение делать все подряд, мне очень интересно

Звуки: То есть просто все, до чего дотянетесь?
Сергей: У нас с Игорем очень большие планы по записи классической музыки. В записи становится ясно, насколько я хорош или плох, потому что концертное присутствие дает право на легкие неточности, а у меня бывает - просто не хватает уровня концентрации, поэтому я не Венгеров и не Ростропович.

Звуки: Удивительно, что при настолько высоких требованиях к себе и к исполнительскому качеству Вы не пытаетесь как-то проявляться на международных фестивалях.
Сергей: Я бы с удовольствием, но у нас нет промоутеров и директоров, которые бы этим занимались. Я знаю, что мы на Гластонбери можем сдуть со сцены всех, но кому это надо - это же тоже конкуренция.
Я говорю разведчикам - возьмите нас в разведку, чтобы никто не знал, а мы будем типа гастролировать по миру. Я знаю, что ребята, которые учились в этих заведениях - очень талантливые, потом что туда берут самых лучших. Просто они в том возрасте, когда люди не понимают, чего их ждет. У меня много друзей, работающих в разных секретных спецструктурах, и это все отличники. Это бывшие отличники, хорошисты и спортсмены, это элита молодежная. Меня тоже кадрили они, один мой дружок, не буду говорить его фамилию, я не знаю, кто он сейчас, поэтому лучше не говорить, пошел в высшую школу КГБ. И если какого-нибудь менеджера или промоутера с такой подготовкой найти, то было бы круто. Он хотя бы разбирается в том, как продать, как купить. У меня дед был шпионом. Я об этом узнал, когда он умер, когда ордена вынесли на похоронах, я офигел. Он был торгпредом, работал в системе Внешторга, с Андроповым работал в начале. Я этого не знал в то время, узнал, когда Суворова почитал. Поэтому, конечно, западные фестивали - это здорово. Я мечтаю в Монтре выступить, и со своим квинтетом, и со своим оркестром, и с Моральным Кодексом.

Звуки: Но это же просто - нужно только заявку написать.
Сергей: Я никогда не пробовал этим заниматься.

Звуки: Сейчас самое время - прислать организаторам абзац о себе на английском и ссылки на YouTube.
Сергей: Я знаю, какая-то армянская женщина мне звонила, она в Женеве живет. Предлагала за 20 процентов. Я ей говорю - пожалуйста, гонорар 20 000 евро, 4000 - ваши.

Звуки: Там чаще русские группы играют на открытых сценах за проезд, но, как ни странно, это тоже что-то дает. Вы же знаете, что несколько лет подряд русские музыканты выходят в финалы конкурсов, и пианисты, и вокалисты.
Сергей: Классические - да.

Звуки: Почему классические? Именно джазмены. Два парня, один из Питера, другой из Новосибирска, пианисты. Вокалистка была отличная. Вы ведь играете джаз-рок!
Сергей: Мы, по большому счету, играем все. Это рок с элементами джазовой импровизации, но это не джаз.

Звуки: Меня в свое время очень ругали коллеги, когда я убрала со Звуков деление музыки по жанрам. У меня были дикие скандалы с коллегами.
Сергей: Так это главная зацепка для музыкальных обозревателей. Это дарквейв, а это брейкбит. А знаете, как музыканту смешно все это слушать?

Звуки: При этом очень смешно, когда приходит очередной пресс-релиз от музыкантов, а там опять: "наша музыка не влезает ни в какие рамки".
Сергей: Просто делайте музыку. Мы сделали песню "До свидания, мама" и считали, что это хит, который нас поднимет в небеса. Поставили в эфир клип в октябре девяностого, и только в марте он пошел.

Звуки: Но вы же ее с того времени даже два раза переводили.
Сергей: Английскую версию мы сделали прямо тогда, а итальянскую потом.

Звуки: И клип такой шикарный.
Сергей: Да. И никому ничего не нужно. Я посылал ее в Италию. Всем все пофигу, везде. Не нравится песня, не пошла. Я не понимаю, что происходит, у нас хорошая музыка, играем здорово, одеты хорошо, звучим лучше всех - сейчас никто так не звучит. Я всю жизнь занимался качеством звука - поэтому мы и не любим выступать на стадионах. Например, даже непонятно почему нас не взяли в "Машинопись" - я спел песню "Солнечный остров", и нас не включили ни в один концерт. На пластинку взяли, а на концерт не взяли. У меня кавер был - мне сказали, что если бы я выступил, то никому не нужно было бы выступать после меня. У нас так было с Козыревым - почему-то с самого начала отношения не сложились, я это понял по отсутствию нас в эфире "Нашего радио".

Звуки: У меня с Мишей тоже долгое время было полное взаимонепонимание, но сейчас я, кажется, лучше начала его понимать. Заблуждения Миши - типично медийные: когда человек начинает ориентироваться не на "высокие" образцы, а на "низшие". То есть когда человек прекращает тянуться к качеству, а делает "по воле народа" - как чарты подсказали.
Сергей: Я его знаю, он никогда никуда не тянулся с самого начала. Идею Максидрома я ему отдал. Я пришел к нему после "Поколения" и знал прекрасно, что нужно строить розничную сеть по торговле всем нашим хозяйством. Я понимал после "Поколения" что нас никуда не ждут с нашими москальскими фамилиями - Михалков, Бондарчук, Янковский-младший. Мы приезжали в любые города - нас там встречали на коленях буквально. Я говорю - давайте построим огромные филиалы во всех городах, у нас будет местная власть, бандосы, радиостанция. Моя идея была о построении такой экосистемы. Раньше системному построению учили только в секретных учебных заведениях. Управления вообще не было в экономике.

Звуки: Вы сами говорите, что все это несерьезно, но, тем не менее, экономическое образование у Вас есть, понимание рынка у Вас есть, идеи у вас есть - почему Вы не бизнесмен?
Сергей: Я не хочу быть бизнесменом. Считаю, что заниматься не своим делом - постыдно. Вор в законе - он не может быть ментом. По всем понятиям ты должен заниматься своим делом. Я, так сказать, "музыкант в законе". Я занимаюсь музыкой, я торгую только своей музыкой, только собой. Я не лезу в чужой бизнес, не отнимаю ни у кого хлеб. Если зовут сниматься в кино, я говорю, ребята, вы с ума сошли, я не актер. Вы хотите мой бренд использовать для кино, но это кино будет говно. Если я могу сняться в какой-то эпизодической роли у друзей, это да. У нас люди не знают, как кому надо жить. Я вот что ненавижу - когда кто-то знает, что мне надо носить, что надо есть и пить, курить мне или не курить - это мое личное дело. Даже убивать себя - это мое личное дело. Хочу - убью, хочу - не убью. Но у меня есть ответственность, поэтому я себя и не убью никогда. Потому что это глупость полная - чего спешить-то? ..