Diamanda GALAS  Свет, Голос, Звук, Язык, Ритм, Женщина...

Вчера я потеряла свое сердце. Оно затерялось где-то в маленьком театре, и найти его уже не представляется возможным. Вчера в театре Гоголя пела Диаманда ГАЛАС (Diamanda Galas).
Странное дело: когда о ней говорят- говорят, в основном, про ее активную жизненную позицию, экставагантные поступки и невероятную внешность. Но редко кто серьезно пишет о том, что она удивительно поет... возможно, об этом просто сложно писать? Я бы и не взялась, но рассказать хочется - надо же вам знать, что за концерт вы пропустили... Но начинать репортаж все равно придется с экскурса в социальные проблемы. Нынешний концерт -мемориал: он назывался Defixiones: Will & Testament ("Предостережения и завещания") и был посвящен памяти армян и анатолийских греков, которые пострадали от репрессий в Турции в 1915.

Собственно, это не был концерт в привычном смысле слова. И это невозможно назвать ничего не значащим словом "шоу" - Диаманда превратила свой концерт в мини-спектакль. Дело не в обстановке: точно так же она способна превратить в театр любую другую сцену. Не убогий театр одного актера, а, скорее, театр по Метерлинку, где актеры - Свет, Голос, Звук, Язык, Ритм, Женщина. Кажется, что ей доступна вся палитра: если голос - то 4 октавы с такими модуляциями, что ум за разум заходит, если языки - то не менее 6 (если не считать неопознанных, вчера звучали английский, итальянский, немецкий, греческий, арабский). Если мимика - то в какой-то момент мускулы под кожей просто начинают ходить волнами и буграми, словно происходит трансформация человека в инопланетное существо. Спектр используемых стилей впечатляет. В часовой концерт были уложены авангардная мини-сюита, нарочитый американский блюз, легкомысленный итальянский вальсок, греческая песня и еще мортальный намек на вальс - с немецким текстом о танцах вервольфов под луной и о том, что Смерть v господин Германии.

Все это - немножко слишком, малость не по силам большинству собравшихся в зале. Сидящий по соседству молодой человек вжимается в кресло. Пока звучит музыка, по коже бегают мурашки, хочется остановиться, уложить все это как-то в голове, а эта непостижимая женщина не дает нам пощады - садится к роялю и начинает издавать невероятные звуки... помните песенку Никитиных про Птицу-птеродактилицу?
Но в восторге хриплый стон
Слушал Игуанодонт...
...Ибо звуки ужасные эти
Были первою песней на свете,
Самой первою песней на свете
На безлюдной, на дикой планете...
Когда она поет, кажется, что мир действительно обезлюдел. И нет больше ничего, кроме голоса и звука: звук льется ниоткуда, хриплый голос за кадром читает текст, и снова гаснет свет, будто недостаточно было черно. И становится совершенно неважно, о чем она на самом деле поет - о СПИДе ли, о жертвах ли репрессий,- она просто поет, это так болезненно, но так не хочется, чтобы это кончалось.

Когда ее в третий раз вызывали на бис, она уже не прятала улыбки.