David TIBET  "Апокалипсис? Это должно быть зрелищное световое шоу"

В декабре в Россию возвращается Дэвид Тибет (David Tibet). За именем музыканта обычно неразрывно следует название его opus magnum - группы Current 93, однако на этот раз Тибет выступит со сравнительно новым, и еще не таким прославившимся проектом Myrninerest. И это только начало слома стереотипов. Готовя вопросы к интервью, я стараюсь задействовать как можно больше наименований из граф "основные интересы", "значительные идеи", а также "оказавшие влияние" - существующих под именем Дэвида Тибета. Я ожидаю, что ответы по Skype лягут музыкой на мои уши, когда знакомый голос будет проговаривать обычно пропеваемые темы. Однако в большинстве случаев, прославленный иррационалист из двух предложенных вариантов традиционно выбирает третий и решительно меняет ракурс беседы.

Единственная большая тема, которую я не задействую планируя интервью, это кошки. Но Дэвид моментально освобождает меня от этого беспокойства, когда небольшое опоздание объясняется необходимостью покормить братьев наших меньших. "Сколько у вас сейчас кошек?" - спрашиваю я первым делом. Двое. Девочки. Обеим по 23 года. Зовут X-ray и Wiggi, - Дэвид заботливо высылает их имена на почту, чтобы они были написаны правильно. До переезда в Гастинг было семеро, но пятеро отдали Богу душу. "А у вас есть кошки?", - как кажется, искреннее интересуется Дэвид. Только обменявшись информацией об этом аспекте "семейного положения", мы приступаем к запланированным вопросам.

Звуки: В этот раз вы приезжаете в Россию с проектом Myrninerest. Что вас вдохновило в истории Мадж Гилл [британской художницы направления арт-брут] и как она связана с музыкой?
Дэвид: Я большой поклонник Мадж Гилл и собираюсь ее картины. Но сами по себе они, честно говоря, никак не связаны с музыкой. Я люблю ее творчество, восхищаюсь ее преданностью работе, уважаю ее религиозные убеждения. "Myrninerest" - просто имя, которое мне нравится. Это имя духа-наставника, некогда принадлежавшего женщине. Занимаясь ченнелингом и подчиняясь этому духу, Мадж Гилл снова и снова рисовала одну и ту же женщину. Эта женщина и есть Myrninerest. Никто не знает значение этого имени, некоторые полагают, что оно ничего не значит, однако его можно расшифровать - "my inner rest" (мой душевный отдых).
C Myrninerest мы выпустили альбом, посвященный жизни и смерти Джона Бэлэнса (John Balance) из группы Coil, а также сингл, который является саундтреком к фильму Джармена Дерека (Derek Jarman). С этим материалом мы и будем выступать.

Звуки: Вам свойственно увлекаться разными творческими людьми – писатель Томас Лиготти, певица Ширли Коллинз, сейчас Мадж Гилл – и каждое новое увлечение отражается на характере вашей музыки. Есть ли такие художники и произведения, которые остаются для вас авторитетными всю жизнь?
Дэвид: Мадж Гилл далеко не новое увлечение, я собираю ее работы около 25 лет. Возможно, я не демонстрировал этого людям, но знающие меня близко в курсе, что это очень давняя страсть. Мои интересы довольно разносторонни, я весьма восторженный человек и преклоняюсь перед многими людьми. Некоторые из них вдохновляют меня всю жизнь, даже большинство: если кто-то вдохновил хоть раз, я буду любить его вечно. Просто в различные времена я концентрируюсь на разных...энергиях? Все зависит от изменений в моей частной жизни. Но я не отказываюсь ни от кого из них, каждый из них по-прежнему для меня важен.

Звуки: А есть ли люди, которых вы считаете своими антагонистами? Я имею в виду такие художники или целые направления, чьи творческие основания принципиально не приемлемы для вас.
Дэвид: В музыке - нет. Мир, в котором я живу, самозамкнут - в него входят мои друзья, моя семья и люди, которые мне дороги. Посторонние сюда не проникают. Противостояние, борьба мне не интересны, я сконцентрирован на том, что люблю.

Звуки: Какие события музыкальной, художественной жизни, в которых вы приняли участие, для вас наиболее значимы?
Дэвид: Каждое событие в моем искусстве и в моей жизни для меня важно. Это просто моя жизнь - а я не артист, не музыкант. Я не думаю о себе в таком ключе. Я просто некто, у кого есть свое видение вещей, и кто обладает страстью воплотить это. Потому знакомиться и работать с людьми, которыми я восхищаюсь - и есть самое важное.

Звуки: А если говорить о значимом в рамках частной биографии в последнее время?
Дэвид: На личном уровне новый альбом Current 93 для меня очень важен. А еще я начал учить аккадский и шумерский языки и уже заметно в них продвинулся.

Звуки: Что вам нужно для работы?
Дэвид: Быть в окружении моей семьи, моих друзей - это все. Да, когда я говорю о моей семье, я имею в виду друзей.

Звуки: Часто у вас бывают депрессии, вы меланхолик?
Дэвид: Моя мама говорила, что я самый меланхоличный оптимист, которого она знает. У меня бывают депрессии, но они связны непосредственно с состоянием мира, с неведением людей, с тем, как они обращаются с животными, с окружающей средой. Это именно те вещи, что погружают меня в меланхолию. Но в то же время я верю во второе пришествие Христа и в то, что однажды все это сменится новым раем. Потому временами я меланхолик, и все же я оптимист, так как верю, что однажды все изменится.

Звуки: А как вы относитесь к благотворительности и миссионерской деятельности?
Дэвид: О благотворительности и о миссионерстве следует говорить по отдельности. Благотворительность я считаю важной. Мы должны отдавать, отдавать как можно больше, отдавать столько, сколько можем. Прежде всего, нужно проявлять доброту к другим людям. Я тоже неидеален и бываю движим ненавистью, и тем не менее.... Что же касается миссионерства, то здесь все не так однозначно, поскольку благие намерения порой оборачиваются ужасными вещами. Каждый делает свой выбор и однажды ответит за него перед Богом.

Звуки: Так может ли "endless wheel of suffering" ("колесо нескончаемого страдания" - цитата из песни Current 93 "The Teeth Of The Winds Of The Sea") быть остановлено не наступлением Апокалипсиса, а волей человека, то есть посредством решения конкретных социальных проблем?
Дэвид: Не думаю. Человек может ухудшать или улучшать свое положение, но лишь в определенных рамках, иногда он делает хорошие вещи, но это лишь временно. Все человеческие попытки обречены на крах, все к чему мы ни прикасаемся, в конце концов, разрушается. Людям никогда не разрешить всех своих проблем раз и навсегда, потому что они не боги, а только Бог может избавить человека от последствий его ошибок, начиная с первородного греха, если хотите.

Звуки: Вы творите в печали и радости, и все же, что вас больше вдохновляет – в кризисные или счастливые периоды ваша работа результативнее?
Дэвид: Здесь срабатывает та же двойственность, о которой я говорил - я и меланхолик и оптимист, и обе эти составляющие всегда со мной, потому разделить жизнь на кризисные и счастливые периоды я могу лишь очень условно. Мое счастье меланхолично, а грусть радостна. Но, конечно, бывают однозначно трагические события, которые влекут депрессию, как, например, смерть Джона Бэлэнса, - и они погружают в то душевное состояние, в результате которого могут родиться действительно сильные работы. Но сама жизнь – один большой кризис, и мы рождены, чтобы постоянно его преодолевать.

Звуки: Социально-политическая реальность вокруг вас как-то влияет на ваше настроение и творчество?
Дэвид: Я совершенно аполитичен. Конечно, убийства, войны, крупные экономические кризисы по факту на меня влияют, но я не думаю, что какая-либо политическая система устранит их. Смена одной несостоявшейся системы на другую никогда не срабатывала. Все социально-политические эксперименты обречены на провал. Совершенство, освобождение - этого не найти в политических теориях или политической активности. Но быть человеком – это и значит порождать все эти проблемы.

Звуки: Сегодня, как сто лет назад, вновь актуализовались параллельные процессы политизации искусства и эстетизации политики. Как вы к этому относитесь?
Дэвид: У меня нет собственного мнения об этих явлениях. Меня не интересует политика, меня не интересует эстетика, меня не интересует даже искусство. Меня интересны вещи, которые близки моему сердцу. Экзистенциальные описания социальных феноменов, культурологические изыскания - это все для меня, что рулон туалетной бумаги. Мне неинтересна теория. Я знаю о существовании этих феноменов, но они от меня также далеки, как новые машины или видео-игры - они вне моего мира и я не обращаю на них внимания.

Звуки: Как вы думаете, только ли от таланта, творческой одаренности зависит успех и влияние в художественном мире, и тем самым сохранение в истории культуры?
Дэвид: Я не думаю о вещах в этих терминах. Для меня не важно, есть у кого-то талант или нет. У всех есть талант. Мне может не нравиться чей-то талант, но это не значит, что он менее талантлив. Некоторые современные музыканты мне нравятся, другие нет - но это только мое мнение. Мне не нравятся некоторые очень популярные группы, и нравятся многие, никому неизвестные. Все это мнения, теории - и никакой устойчивой, вещественной реальности за ними нет.
Многие восхищающие меня люди как раз из числа тех, кто не был признан при жизни, однако прославились впоследствии, - например Эрик Стенбок, которого я издаю. В то же время успех и влияние еще не значат сохранения. Большинство из нас будут забыты после смерти.

Звуки: Не могу не спросить вас, как гуру апокалиптического жанра. Хотели бы вы, чтобы апокалипсис произошел на вашем веку?
Дэвид: Ну, это должно быть зрелищное световое шоу (смеется). В каком-то смысле, каждый переживает апокалипсис.... Вы имеете в виду, хочу ли я встретить пришествие Христа живым?
Звуки: Можно сказать и так.
Дэвид: Чем скорее он вернется, тем скорее придет новое царство и поднимется новая земля... но прежде насилие, страх и войны возрастут еще больше, и я не хотел бы жить в это время. В этом мире итак достаточно войн, и я не хочу застать финальную битву, войну всех времен. Вот я смотрю в окно и вижу мой сад - я предпочитаю видеть это, а не апокалипсис. Тем более, что он напугает моих кошек.

Звуки: И, однако, ожидание его вдохновляет ваше творчество. В каком качестве - как перерождение мира, конец и начало цикла, или как окончательное завершение этого мира?
Дэвид: Будет конец и будет начало - но не цикла - новому началу не будет конца. Потому что это настоящая жизнь - та, которая начнется, - сама реальность. Сам цикл будет разрушен новым миром, которому не будет конца. Это то, как я чувствую. Возможно, я заблуждаюсь.
Звуки: Но искусство порождается нуждой, стремлением, вы согласны с этим? В мире вне цикла, в раю, не может быть искусства.
Дэвид: Я думаю, настоящее искусство порождено работой Бога внутри нас. Рай - финальное произведение искусства. Каждый из нас - произведение искусства. Все становятся искусством, и всё становится искусством. Постоянно каждый открывает в себе природу искусства. Рай это искусство, и оно заполняет каждого.

Звуки: Вы пребываете в постоянном духовном поиске. Причем буквально - сменили оккультиста Кроули на буддизм, буддизм на христианство. Это скорее эволюционный или революционный процесс?
Дэвид: Не совсем верно представлять это как что-то линейное. В детстве мое чтение составляло Евангелие, Новый Завет и апокрифические христианские тексты. Затем я долгое время одновременно интересовался и Кроули и буддизмом. И они по-прежнему меня интересуют. Но с самого начала я идентифицировал себя с христианством. Люди складывают мой образ из песен, интервью или того, что я публикую. Но это лишь фрагменты, они не представляют меня полностью, не отображают развития. Во многих отношениях сейчас мною движет то же, что в детстве. Иногда та или иная фаза засветится в альбоме, рисунке или книге, но мои интересы никогда не меняются и имеют свойство возобновляться. Например, я все еще собираю картины Кроули и храню его книги, а мой лучший друг - буддийский монах.... Совершенно очевидно, что религии - не более, чем человечески потуги понять проявления Бога. С моей точки зрения, это только Христос. Не религия, не христианство, а просто Христос. А все остальное - лишь попытки упаковать его, чтобы постичь непостижимое.

Звуки: Вы говорили как-то о тождестве буддизма и христианства. Но разве то, что буддизм - атеистическая религия, - то есть, ничего не "упаковывающая", - не делает его принципиально отличным?
Дэвид: Не думаю, что буддизм атеистичен. Это все же во многих отношениях мистическая концепция, основывающаяся на ранней хинаяне. Стоит обратиться в сторону тибетского буддизма и зайти в любой храм Махаяны или Маджараяны - он полон богов, святых и демонов. Да, с точки зрения многих ветвей, они не обладают позитивной реальностью и пребывают в только сознании, но именно это вечное сознание и может быть названо Богом. Если ты христианин и веришь в Бога с белой бородой, который сидит в облаках, то это не Бог, а просто еще одна форма большого святого, которому мы молимся, еще один способ описать то, что описать невозможно. Впрочем, насколько можно считать буддизм атеистической религией - настолько таковым можно считать и христианство. Чистое христианство – атеистично. Поскольку когда Христос обращается к своему Отцу, то не описывает парня с бородой. Он лишь пытается указать пальцем на нечто, что мы не можем описать словами, ни в каком дискурсе, ни в какой философии; на нечто, что можем понять только сердцем, в котором мы его видим.

Звуки: Что для вас творчество?
Дэвид: Мое творчество это только я, развивающий свой собственный личный взгляд на самого себя, на то, кто я и каковы мои отношения с Богом, и что есть Бог. Мое творчество это всегда мой личный поиск, что бы объяснить себе - ни кому-то другому, а именно себе природу Бога. Творчество это только мое постижение, мои заметки для себя самого.

Звуки: Сны часто вдохновляют ваши песни. Какое значение вы придаете снам?
Дэвид: Один монах сказал мне, что если бы мы умели читать все, что видим, то все вокруг нас оказалось бы посланиями от Бога - полет птицы в небе, движение деревьев от ветра. Я думаю, сны - это поэмы Бога. А иногда Дьявола. Они важны и я стараюсь почтительно с ними обращаться, видя в них послание. Ни в коем случае не для всего мира, но, возможно, для меня.

Звуки: Недавно в Нью-Йорке прошла ваша первая художественная выставка. Что побудило вас заняться изобразительным искусством? Нечто, что вы не можете выразить в музыке, но можете в образе?
Дэвид: Для меня это одно и то же. И картины так же важны, как музыка - это просто еще один способ вести мой постоянный разговор с самим собой. Почему я занялся живописью? По той же причине, что и музыкой. Любимых художников у меня не меньше, чем музыкантов. И они разговаривают со мной, но рассказывают не то, что рассказываю я. А я хочу воплотить собственную историю, выразить свои убеждения, чувства и эмоции своими словами. Начиная заниматься музыкой, я не думал, что это принесет мне известность - я просто ощущал потребность поведать свою историю. И теперь так же с картинами - если людям это понравится - хорошо, не понравится - тоже хорошо. Музыка и картины - одна история. Для меня и моих друзей.

Звуки: Вы неоднократно говорили о своей любви к российской культуре. Что и кто именно вас в ней привлекает?
Дэвид: Не говоря на русском языке, я, несомненно, многое упускаю, и наверняка не знаю о многих прекраснейших произведениях русской культуры. Но меня очень притягивают вещи, о которых "люди с Запада" обычно не имеют понятия. Я люблю Достоевского, Владимира Соловьева, композитора Николая Обухова - я просто обожаю его работы. Я также назвал бы "Добротолюбие" ["The Philokalia", сборник православно-христианских текстов, написанных между 4 и 15 веком - при. Звуков] - хотя это греческая книга, она получила широкое распространение в России. Мне нравятся многие музыкальные произведения, написанные после советской революции и прямо перед ней. Нравится литургическая музыка, Скрябин, нравится Гоголь, Пушкин... Ах да, а еще я обожаю квас! И русская кухня мне нравится.

Слушая это немного хаотичное перечисление, в котором светило русской поэзии смешивается с конфетками-бараночками, я начинаю переживать, что Дэвид попросту называет все, что ему известно. Однако он развеивает это подозрение, когда на вопрос о Булгакове отвечает что-то вроде - "читал, но не фанат". Затем с радостным возгласом извлекает из-под стола некий талмуд и продолжает, - "и еще одна вещь мне действительно очень-очень нравится. Это работа неизвестного автора 19 века, называется "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Это очень глубокая и красивая книга - в свое время она очень на меня повлияла". И Дэвид пересказывает историю скитаний русского крестьянина, который хотел узнать, как молиться без остановки, с таким воодушевлением, что кажется, она нравится ему даже больше прославляемого в каждом русском интервью Достоевского.

MYRNINEREST
Москва, клуб "Театръ"
7 декабря 20:00