JARBOE  "У меня фотографическая память, совершенно безумная. У меня в голове – imdb."

В Россию с концертами приезжает Джарбо (Jarboe). Звуки поговорили с соратницей Майкла Джиры о возрождении кассет, литературе елизаветинской эпохи и Майли Сайрус.

Звуки: У вас скоро концерт в Москве, скажите, вы обычно тщательно репетируете перед выступлениями или предпочитаете импровизировать?
Джарбо: Мы много репетируем, да. Главное отличие этого концерта от прошлогоднего в том, что тогда я приезжала с классическим пианистом, а теперь еду с авангардным мультиинструменталистом. И поскольку он, помимо прочего, может играть как джазмен, то и я буду демонстрировать владение джазовой фразировкой — словом, покажу все, на что способен мой голос. От мягкого, джазового вокала – практически мое видение Аструды Жильберту (Astrud Gilberto) — до голоса, которым могли бы петь рабочие песни и спиричуэлы черные рабы в США до Гражданской войны. У меня будут песни а капелла (например, “Blood on Your Hands”), кое-что из репертуара Swans, кое-что из нового материала, кое-что с альбома "Dreams", и кое-что из альбома, который я готовлю с одним джентльменом. Он любезно разрешил мне воспользоваться материалом и исполнить его вживую – это будет любовная баллада. Я давно не пела любовных баллад, так что мне будет интересно.

Звуки: Кто будет выступать с вами на московском концерте?
Джарбо: Этого мультиинструменталиста зовут Пи Эмерсон Уильямс (P. Emerson Williams). Он играет на многих инструментах, но для этого выступления возьмет с собой только гитару. Вообще-то он еще и художник, пишет в готическом стиле, иллюстрирует хорроры.

Звуки: Раз уж вы заговорили о хоррорах: какой бы ужас лучше всего проиллюстрировала ваша музыка?
Джарбо: Психологический хоррор, конечно, когда вы имеете дело с вымышленной реальностью, с пограничными состояниями, со снами, измененными состояниями сознания. Кошмар — это когда люди вдруг отключаются от своего тела и разума — я, например, часто испытываю что-то подобное. Эмоциональные состояния влияют на принятия решений, на действия, а любовь, отвержение, страх – все это определенно провоцирует нас на то, чтобы потерять рассудок.

Звуки: На своем сайте вы написали, что работает над пластинкой “tour only” — что это будет за альбом?
Джарбо: На этот альбом попадет материал, записанный под впечатлением от наших концертов. Мы совсем недавно играли в горах Сьерра-Невады, в Сан-Франциско, в Орегоне, Сиэттле, и мне просто захотелось прокомментировать такие разнообразные концерты. Я буду все записывать сама, без Пи Эмерсон Уильямса.

Звуки: В феврале вы выпустили ограниченным тиражом — весьма красочно оформленным — кассету под названием "A Symphony For Shiva". Почему? Вам кажется, что кассеты — это новый винил?
Джарбо: Я думаю, что люди сейчас интересуются пластинками и кассетами, потому что они любят ретро. Это ностальгия, желание вернуть доцифровую эпоху. Молодой человек, выпустивший эти кассеты, просто предложил мне сделать вот такой проект, а я согласилась, потому что он мне понравился: у него есть страсть — кассеты. А я, до того, как начать играть в Swans, была артистом, рассылающим по почте кассеты. "Walls Are Bleeding", например, впервые вышла именно в таком формате. Была целая подпольная сеть, где записи распространялись только на кассетах, чистый андерграунд, авангард, люди работали из собственной спальни. Так что круг в некотором смысле замкнулся. Эта идея просто мне понравилось – вот почему я это сделала. Ничего, что касалось бы шоу-бизнеса, просто симпатичные люди творят только чистый, беспримесный DIY.

Звуки: В прошлом году вы заявляли, что станете еще радикальнее — что вы под этим имели в виду?
Джарбо: Для меня “радикально” — это делать то, чего от тебя не ждут, все время искать что-то новое, проверять себя на прочность, пытаться освоиться в той среде, где тебе некомфортно, делать, что не умеешь, особенно если у тебя уже есть свой стиль. И один из способов это сделать – работать каждый раз с разными музыкантами. Неважно: в записи или на живых выступлениях. Потому что ты у них учишься, а затем создаешь что-то новое под впечатлением. Если работаешь со знакомыми, велик риск застоя.

Звуки: Вы действительно со многими поработали. Как идет работа над вашими мемуарами, кстати?
Джарбо: Работа ведется уже давно, у меня есть файлы, записки, заметки, но лучший способ работать над мемуарами, как я обнаружила, — это расспрашивать друзей, говорить с ними, чтобы они расспрашивали меня. У меня отличная память, потому что за все свои годы я ни разу не была пьяной, я не употребляла наркотики, и все помню очень хорошо. Для меня важна полная отчетливость. У меня фотографическая память, совершенно безумная: если я что-то вспоминаю, то это просто прокручивается назад, как кинолента. У меня в голове – imdb. Чем дальше ты от своего прошлого, тем чаще тебе вспоминаются безумные мелочи, казавшиеся раньше в порядке вещей. Например, в моем случае, я вспоминаю, как совершенно без оглядки, с головой, без страховки, прыгнула в неизвестность под названием “нью-йоркская музыкальная сцена” просто потому что хотела играть в этой страшной, очень громкой и очень непонятной группе Swans. Я даже не думала, что это может быть опасно, неверно, - просто взяла и сделала. Но, надо признаться, у моей мамы и у всех моих друзей от ужаса тогда волосы дыбом встали. Иногда в жизни наступает момент, когда надо поступать именно так: не думать, а просто делать. Это навсегда меняет твою жизнь: для кого-то, впрочем, таким моментом бывает встреча со школьной любовью, путешествие куда-то, рождение детей.

Звуки: Какое у вас самое яркое и любимое воспоминание о Swans?
Джарбо: Ну, пожалуй, когда я стояла в зале на концерте Swans в их последней реинкарнации и мгновенно разгадала вокабуляр, грамматику всей музыки. Я понимала, что они делают, как это работает, зачем – и плакала. Не потому, что мне было грустно, просто я так хорошо все это понимала, что мне хотелось быть частью группы. Это было странно: примерно как смотреть, как твоя семья сидит за столом в День Благодарения и уписывает индейку, а ты почему-то не с ними и наблюдаешь со стороны. Очень болезненно. И радостно одновременно: я очень гордилась ими. Я чувствовала себя гордой матерью, которая смотрит на ребенка, который вырос приличным человеком.

Звуки: Одно из ваших старых интервью вошло в книгу "Angry Women In Rock". Хотела спросить у вас, собственно, об этом же: сейчас вовсю обсуждается место женщины в музыке – в связи с Майли Сайрус (Miley Cyrus) и открытым письмом солистки Chvrches Лорен Мэйберри (Lauren Mayberry). Вы что по этому поводу думаете?
Джарбо: Когда я увидела Майли Сайрус, я первым делом подумала, что это мощное феминистское заявление. Нет уверенности, впрочем, что я не вижу то, что хочу увидеть. Тем не менее, это грандиозный посыл: она показала всей махине шоу-бизнеса средний палец. Все ждали от нее того, что обычно ждут от девушек в шоу-бизнесе, а она сделала все наоборот. Для такого нужна недюжинная смелость и неистощимые запасы сарказма. Это все напомнило мне сцену в “Кэрри”, когда ее выбрали королевой школьного бала. Занавес открываются, выходит поп-дива, все ждут от нее махания ручками и улыбок, а она открывает рот, и ее начинает рвать на нарядное платье. Уверена, что я единственный человек, кто так думает, но тем не менее. Мне понравилось. Что касается мизогинии, да, конечно, она присутствует, и не только в музыке, а вообще везде. Даже в офисе. У меня есть подруга, большой начальник, и когда она летает в бизнес-классе по работе, в деловом костюме, с ноутбуком – мужчина в соседнем кресле почему-то считает себя вправе занять оба подлокотника. Так что я бы не стала ограничивать ее проявления только музыкой.

Звуки: У вас научная степень по британской литературе, а диссертацию вы писали про Байрона. Что скажете по поводу русской литературы?
Джарбо: Мы, разумеется, читали всю классику: Достоевского, Толстого — в американских школах их изучают в обязательном порядке. Мне кажется, для меня выбор Байрона был связан с моими преподавателями, которые во мне что-то заметили, и они направили меня к британской литературе. Я даже писала песни по мотивам литературы елизаветинской эпохи, по Шекспиру – например, "A Man Of Hate". Сейчас, впрочем, оглядываясь, не могу их воспринимать серьезно: такой путаный, пышный, витиеватый стиль, совсем мне сейчас не близкий. Воистину “горе от ума”; хорошее образование — это, конечно, здорово, но для работы совершенно необязательно. Так что я очень благодарна Майклу [Джире] за то, что он не постеснялся и выбил из меня всю эту дурь.

Jarboe
20 декабря - Санкт-Петербург - «DaDa»
21 декабря - Москва - КЦ «Дом»