ЕВРОВИДЕНИЕ  Ниже радара: Евровидение

Евровидение – самое загадочное явление современной музыкальной индустрии. Да-да, я в курсе, что оно не про музыку, а про политику. Суть-то не меняется: ежегодно миллионы людей прилипают к телеэкранам, чтобы, затаив дыхание, таращиться на очень скучных и однообразных исполнителей. Безусловно, некоторые из них обладают прекрасными голосами, но ведь голос – это зачастую всего лишь инструмент, физиологическая особенность. Впрочем, мне есть, за что благодарить конкурс домохозяек: лет пять назад с его помощью я заполучила в плеер смешных французских поп-панков Les Fatals Picards. В этом году мне снова захотелось попытать счастья и отыскать среди нескольких десятков не отличимых друг от друга мальчиков и девочек хоть кого-то, похожего на нормального человека. Ну, или наоборот – решительно непохожего.

Трагедия Евровидения заключается в том, что его участников приходится не только слушать – на них еще нужно смотреть. Конкурсные клипы, как правило, представляют собой набор душераздирающих клише, которые способны мгновенно убить очарование любой композиции. Поэтому сразу предупреждаю: не смотрите видео представителя Исландии Эйтоура Инги Гюннлёйгссона (Eyþór Ingi Gunnlaugsson). В нем есть похожий на викинга длинноволосый мужик, свитера с жаккардовым узором, лодка и рыба – словом, все пошлейшие атрибуты северной романтики. Но не купиться на песню на исландском языке я, сами понимаете, не могла: он настолько мелодичен и непостижим, что любая произнесенная на нем фраза кажется заклинанием. Трек «Ég á líf» неплох, пожалуй, еще и тем, что напоминает классические мюзиклы Эндрю Ллойда Уэббера и, даже будучи несколько аморфным, вполне может прийтись к месту в масштабном музыкальном повествовании.

У мальтийского исполнителя с видеорядом дела обстоят получше, но в какой-то момент я напрочь забыла о музыке и начала считать, сколько ретро-нарядов за три с половиной минуты сменил каждый из героев клипа. Особенно запомнился так называемый IT-шник в брюках с подкатанными штанинами, твидовом пиджаке и бабочке. Да у нас в таком случае полная «Стрелка» IT-шников. Ладно, неважно. Может, у них на Мальте так принято. Песня «Tomorrow» – уютный фолк без выраженной национальной принадлежности: так играть на гитаре и укулеле умеют практически в любой точке земного шара. Исполнитель по имени Джанлука Беззина (Gianluca Bezzina), говорят, получил медицинское образование и работает в доме престарелых. Видимо, поэтому у него такой нарочито мягкий и вкрадчивый голос. Все вместе напоминает группу Pegasus Bridge в акустике – только более мажорную. Ну, неплохо – по меркам Евровидения.

Наиболее приятное впечатление на меня произвел, как ни странно, итальянский певец Марко Менгони (Marco Mengoni) – пусть он и похож на Бориса Барского. Помните, был такой актер в комик-труппе «Маски»? Играл то деда в галифе, то малахольного поэта в ужасном полосатом костюме. Менгони, разумеется, не верх оригинальности, зато он исполняет понятный, качественный поп, который вполне имеет право на существование и за пределами Евровидения. Рояль, скрипка, не слишком сильный, но запоминающийся вокал – что еще нужно? Конечно, при почти аналогичных составляющих тот же Том Оделл (Tom Odell) выглядит куда более убедительно, но для страны-основательницы Фестиваля в Сан-Ремо такой музыкант, как Марко Менгони, - уже большой прорыв.

В целом же состав участников Евровидения меня страшно разочаровал: политика-политикой, но даже такому конкурсу необходима хотя бы парочка душевных фриков. Помнится, выступали там как-то норвежские «металлюги» Wig Wam – с солистом в серебристом трико и ботинках на гигантской платформе. А еще была ирландская индюшка с кордебалетом. И гоблины из Финляндии. И стюардессы-трансвеститы не помню уже откуда. Да даже наш Лагутенко с этими его прыжками и ужимками хоть как-то разбавлял болото благопритостойности. Эх, были времена. В этом году на почетное звание фрика тянет разве что румынский контр-тенор Чезар Оуату (Cezar Ouatu), которого на слух легко перепутать с Натальей Гулькиной. Да и на вид. Вот пусть он и побеждает. Как говорится – больше ада.