The TANGENT  «Мы здесь, чтобы люди задумались и сделали правильный выбор»

Англичане The Tangent — поздние плоды прогрессив-рокового «древа». Их история началась в 2003-м году, когда клавишник/вокалист Энди Тиллисон (Andy Tillison) из малоизвестной команды Parallel or 90 Degrees объединил свои усилия с участниками культовой шведской прог-группы The Flower Kings. Как водится, новая группа со свежими силами взялась за возрождение «духа 70-х» и в этом вполне преуспела.

Теперь в ее арсенале — шесть дисков на прог-роковом лейбле Inside Out (последний, «COMM», увидел свет в сентябре) и отличная репутация среди фэнов жанра. Энди Тиллисону нынче — за 50, но музыкант далек от пенсионных настроений. Он собрал свежий, молодой и чисто британский состав The Tangent, с которым разъезжает по европейским фестивалям. А недавно Энди решился на отчаянный (по мнению многих) шаг — турне по трем городам России (Москва, Ярославль, Санкт-Петербург) в рамках фестиваля «ИнПрог». Как восприняли The Tangent приглашение в Россию, что именно они черпают из прогрессив 70-х и как современные коммуникации помогают (или вредят) группе — расскажет Энди Тиллисон.

Звуки: Что для вас значит этот визит? Не боитесь ли российских реалий, длинных дорог и суровых зим?
Энди Тиллисон: Для меня приглашение сыграть в России — одно из важнейших достижений в жизни! Еще в детстве ваша страна, СССР, была для меня одной сплошной загадкой из шпионских кинофильмов. Такой огромный и мрачный враг в голливудском духе, который придет и сбросит атомную бомбу на мой дом. Холодная война тогда шла не на шутку! Никто и думать не мог о том, чтобы побывать у вас. Я, конечно, понимал, что и в СССР есть семьи, чьи дети ходят в школу, потом все сидят вместе за обеденным столом, смеются, проводят вместе отпуск и слушают музыку... Но нам показывали совсем другое. Мы знали про «Архипелаг Гулаг», Берлинскую стену, страшных восточногерманских штази... Честно, даже сейчас я не знаю, что из этого было правдой, а что — нет. Юрий Гагарин был моим детским героем... Игорь Стравинский — один из любимых музыкантов... Рок-звезд, я бы даже сказал! Может быть, теперь, когда мы приедем и сыграем в России, я смогу осознать и проверить на опыте какие-то свои предположения о вашей стране. Факты должны прийти на смену пропаганде и въевшимся с детства стереотипам. Нам всем предстоит многое узнать и многому научиться.

Звуки: Слышали ли вы какие-нибудь русские группы из тех, что сыграют с вами на фестивале «ИнПрог»?
Энди: Нет, боюсь, не слышал, но я предвкушаю знакомство с их музыкой на концерте. На всех фестивалях я стараюсь смотреть выступления других команд. Многие другие британские группы привыкли появляться сразу перед своим выступлением и уезжать после него, или прятаться где-то в гримерке за сценой. Я же обычно смотрю всех, кого могу. Таким образом можно многому научиться. Недавно мы выступали на большом фестивале британского рока, он шел три дня, и я посмотрел все 15 команд, которые на нем играли! Но все остальные британские участники приезжали за час до своего сета, и уезжали домой, едва упаковав свою аппаратуру. Среди них, например, Arena — они редко когда смотрят на других, и в результате сейчас плетутся в хвосте. Похоже вели себя Riverside в Бельгии. Похоже, им вообще никто, кроме них самих, неинтересен. Грустно...
Есть еще кое-что, связывающее вас... пусть и не с Россией, но с пост-советским пространством: оформлением ваших дисков традиционно занимается художник из Белоруссии Эдуард Юницкий.

Звуки: Расскажите о нём, и о том, что в его работах вас так привлекло?
Энди: Я думаю, что творческий метод Эда-художника близок стилю работы Tangent в музыке. Мы развили идеи прог-рока 70-х с помощью современной компьютерной и коммуникативной технологии. Мы взяли на вооружение творчество Yes, Emerson, Lake & Palmer и Van Der Graaf Generator, но перенесли его в сегодняшний день. А Эд использует компьютерные технологии, чтобы продолжить с высоты сегодняшнего дня дело таких мастеров, как Патрик Вудрофф, Роджер Дин, Сторм Торгерсон... Таким образом, и мы, и он делаем часть работы по созданию и оформлению «прогрессив-рока XXI века».

Звуки: Слушает ли Эдуард заранее музыку, к которой готовит рисунки?
Энди: Иногда мы ему кое-что посылаем. Но в целом — только мысли на тему. И он всегда попадает в точку!

Звуки: Правда ли, что вы с ним ни разу не виделись «живьем» и знакомы только виртуально? Энди: Увы, мы с ним так пока и не встретились. Я бы мечтал пожать ему руку и сказать свое огромное спасибо. Он так много значит в длинной истории The Tangent...

Звуки: Конечно, об истории вашей группы тоже стоит поговорить. Или даже о предыстории... Расскажите о вашем первом знакомстве с прогрессив-роком.
Энди: Мне было 12 лет, и в наш дом приходили ребята постарше, чтобы принять участие во встрече прихожан. Мой отец был священником. Парни приносили пластинки, чтобы послушать их после церемонии, а меня в ту комнату еще не пускали — я был для таких дел слишком мал. До той поры я слушал только классику. Слушая ее, я словно бы смотрел кино — представлял себе разные истории, и мог долгие часы сидеть, погруженный в мир звуков... Поп-музыка меня тогда совсем не привлекала — песни были какие-то слишком уж короткие, а речь в них шла о том, как кто-то в кого-то влюбился. Меня в 12 лет это еще было не очень интересно.
Так вот, в тот памятный вечер ребята включили альбом Yes «Close To The Edge». Я сидел у запертой комнаты на втором этаже, вслушиваясь в то, что звучало из-за двери, и понимал, что передо мной открылся целый новый мир. Это была популярная музыка, но совершенно иная, чем я привык. Она тоже умела рассказывать истории. Я понял, что должен услышать эту волшебную музыку снова. Но как? Ребята ушли, а я даже не смог узнать, как назывался альбом. Всё, что я запомнил — огромная обложка ярко-зеленого цвета. Рисунок стоял у меня перед глазами... Несколько дней я копил мелочь и наконец отправился в магазин пластинок в поисках того самого зеленого конверта. К моему счастью, он там был такой только один. Я купил альбом, в душе надеясь, что это та самая группа и та самая музыка. Я угадал — и до сих пор, спустя 40 лет, я люблю этот альбом. И буду любить его всегда.

Звуки: Какими были ваши первые шаги в музыке? Какие-то первые успехи?
Энди: Успехи? (Смеется) Был один случай, который я потом рассказал в песне The Tangent «Lost In London». Это подлинная история моего путешествия автостопом в Лондон. Мне тогда было 19 лет, и я надеялся заключить контракт с Virgin Records. Жил я тогда в деревенской глуши, далеко от столицы, и очутившись в центре 10-миллионного города, ощутил себя очень потерянным и одиноким. Разумеется, лейбл моя музыка не заинтересовала, и я всерьез думал на обратном пути, не бросить ли мне это дело вообще. К счастью, я не поддался унынию, и вот, 36 лет спустя, я продолжаю играть, и мне наплевать на лейблы!

Звуки: С чего началась история группы The Tangent? Со знакомства с Ройне Столтом (Roine Stolt)? Или мысль о таком «международном» проекте была у вас и раньше?
Энди: Еще первая команда, в которой я играл в 1978 году, называлась The Tangent. Но потом выяснилось, что неподалеку играют панки с похожим названием — Tangents, и нам пришлось поменять вывеску. Но я помнил это имя и всегда хотел к нему вернуться. Чуть было не сделал это в 1995-м, но тогда всё-таки остановился на другом, тоже «математическом» названии — Parallel Or 90 Degrees. Впрочем, для меня эти две группы по сути — одна и та же, только под разными названиями. Отважная музыка в эпоху, где нет места безрассудству и отваге.

Звуки: Чего же, по-вашему, недоставало в сегодняшней музыке, и что вы решили воссоздать в рамках The Tangent?
Энди: Прежде всего — той самой «кинематографической» составляющей, которая приковывала бы к себе внимание и давала бы пищу для воображения. Мне нужна была музыка, которая ценилась бы сама по себе. Не музыка для танцев, не музыка для создания атмосферы или приятного фона. Я хотел, чтобы она была главным блюдом на столе. Чтобы люди при первых ее звуках начинали слушать, откладывая все свои дела и недомытые тарелки. Для этого нужна хорошая стереосистема, чашечка доброго кофе и, если вы курите, хорошая сигарета. Я бы хотел, чтобы у музыки была история, была цель, чтобы она сочетала в себе драматизм, мелодичность, мощь, многозначность, загадку и действие — всё, что присуще талантливому кино. Думаю, сейчас это куда-то исчезло...

Звуки: Вы родились буквально на поколение, или даже на полпоколения позже, чем большинство артистов первой волны прогрессив-рока. Еще чуть-чуть — и вы были бы одним из «легенд». Не обидно ли?
Энди: Нет, мне нисколько не обидно. Факт в том, что мы, «опоздавшие», делаем ничуть не менее важную работу, чем те, кто стал легендами. Нашему поколению выпало бороться за музыку, отстаивать ее право на жизнь в ситуации, когда большие рекорд-лейблы от нее отвернулись, и полагаться можно только на самих себя. Мои первые записи в стиле прогрессив сделаны в 1976 году, это, конечно, еще время первой волны прог-рока. Хотя, как я считаю, лучшие вещи были записаны позднее.

Звуки: Одна из отличительных черт The Tangent, нехарактерных для других команд «прог-рок-возрождения» — влияние стиля «кентербери». Расскажите, в чём уникальность этого стиля? Почему он так и остался недооцененным по сравнению с другими «ветвями» прог-рока?
Энди: Кентерберийская сцена была совершенно обособленным звеном британского прог-движения. Кентерберийцы буквально всё делали по-другому. У них было больше джазовых влияний, больше юмора, они не воспринимали себя так серьезно, как представители прог-мейнстрима, заметно было, что их совсем не влечет идея покорения мира — на успех им было просто наплевать. У них была некоторая мягкость, даже манерность, и в целом гораздо меньше симфоничности, нежели у Yes, Genesis и им подобных. Скажем, несмотря на то, что инструментальный состав Egg полностью совпадал с ELP, эти две команды ни капельки не были похожи друг на друга...
Думаю, кентерберийский прог-рок был недооценен в свое время, впрочем, как и весь прогрессив-рок. Но что-то подсказывает мне, что сама суть этого стиля — в том, чтобы быть недооцененным, вернее, чтобы в музыке всегда оставалась возможность новых открытий. Кентерберийцы записывали альбомы, которые не действуют сразу, как пощечина — они медленно, крадучись проникают в сознание. Было бы иначе — и всё очарование стиля тут же исчезло бы.

Звуки: Первые альбомы The Tangent записывались смешанным, британско-шведским составом, затем группа стала чисто британской. Что привело к переменам в группе?
Энди: Одна из причин в финансах. Группу, в которой участники — из разных стран, очень дорого поддерживать на плаву. Другая причина в том, что у меня так и не появилось ощущение настоящего коллектива. Да, мы встречались пару раз в год, выступали и записывались вместе, но настоящего, неформального общения у нас так и не было. А в такой атмосфере не очень-то хорошо работать. Году к 2008-му я почувствовал, что Йонас Рейнголд (бас-гитарист Flower Kings) и Кристер Йонссон совсем охладели к группе. У них появился «свой Tangent» — Karmakanic, и они были куда больше заинтересованы в развитии этой группы. И я их вполне понимаю. Одна из главных проблем прогрессива в том, что у каждого музыканта — по собственному проекту, и трудно убедить людей посвятить все свои силы чему-то одному. Особенно если это не позволяет мало-мальски зарабатывать на жизнь.

Звуки: Не скучаете ли по сотрудничеству с Ройне Столтом?
Энди: Конечно, скучаю. Мне он очень нравится как личность, по душе его идеи, его тексты, его огромные познания в композиции, в продюсировании, во всём, что касается прогрессива. Наши вкусы в очень многом сходятся — от Yes до Джони Митчелл (Joni Mitchell). Мы выросли в разных странах, за тысячи миль друг от друга, при этом смогли записать в 2003-м году альбом, совершенно не зная друг друга. У Ройне великолепные тексты — а ведь он пишет их на неродном языке. Он сочиняет прекрасные мелодии, он замечательный гитарист. Для меня он самая важная фигура в «третьей волне» прогрессив-рока — куда важнее и влиятельнее, чем Стивен Уилсон (Steven Wilson), Нил Морс (Neil Morse) или Майк Портной (Mike Portnoy). Именно Ройне Столт снова показал миру, что такое настоящий прогрессив. Не думаю, что в Transatlantic возможности Ройне используются так же хорошо, как это было в The Tangent. По-моему, они просто не понимают своего счастья! (Смеется.)

Звуки: Как, по вашему опыту работы в Tangent, различается психология британских и шведских музыкантов? Что вам лично ближе, с кем предпочитаете работать?
Энди: Шведы меня многому научили... Я не уставал изумляться их способностям и с огромным наслаждением осваивал буквально на лету всё, что они делали. Как музыканты они невероятно сильны. Но странное дело — боюсь, что они сами так ничего от меня и не почерпнули. Думаю, они даже и не думали, не воспринимали меня как человека, у которого есть чему научиться. Да, они великолепные профессионалы, безукоризненно точные в игре, больше всего в них влияния американской школы, стремления к игре «назад», идущей от джазовых мастеров. А вот британские музыканты чаще спешат, торопятся изо всех сил к следующей секции. Послушайте ELP — вот пример такой постоянной гонки. И я люблю эту британскую спешку! Но сказать, что я однозначно предпочитаю именно этот стиль, я не смогу. Слишком трудный вопрос. Точно знаю, что мне нравится моя нынешняя группа — они профессиональны, энергичны, полны энтузиазма. В такой группе радостно играть, потому что мы верим друг в друга, думаем друг о друге только лучшее... Может, это и есть главное отличие англичан и шведов среди тех, с которыми я знаком.

Звуки: В новом составе The Tangent играют люди вдвое моложе вас. Не чувствуется ли пропасти между поколениями?
Энди: Нет, ничуть. Да, нашим ребятам, Люку Мэчину (Luke Machin) и Дэну Мэшу (Dan Mash), сейчас по 22 года, их отделяет от меня целых 30 лет, но я ничего такого не чувствую. Вообще сама по себе пропасть между поколениями — это миф, рожденный в пору, когда выросло мое поколение. Тогда, действительно, родители могли вообще не признавать популярную музыку, какой бы она ни была. Сейчас отцы, дети и даже внуки могут спокойно слушать вместе одни и те же вещи!
Главное, что Люк и Дэн относятся к музыке серьезно. Они отлично вписались в команду, мне нравится работать с ними, от них идет мощный заряд вдохновения, и, хочется думать, они находят вдохновение во мне и Тони.

Звуки: Как вы нашли нынешнего гитариста, Люка Мэчина?
Энди: Люк — из тех людей, что встречаются один раз за всю жизнь. В мире прогрессив-рока такие таланты не появлялись со времен Фриппа, Гилмора, Хоу и Хаккета. Да, с тех пор много хороших гитаристов появилось в рамках жанра, но Люк отличается от всех них тем, что он очень молод и при этом искренне увлечен прогрессивом. Это не просто маска, которую он примерил, чтобы заработать или прославиться. Это музыка, которую он слушает, на которой он вырос! Его любимцы — Porcupine Tree, Pain of Salvation, Camel, It Bites (самые-самые), Opeth, Yes... При этом его не назовешь «диванным гитаристом», который ждал всю жизнь, пока его дети подрастут и покинут отчий дом, чтобы затем собрать группу на деньги, заработанные за 25-летнюю карьеру рекламного менеджера. Люку же помогли родители, которые очень любят своего сына, и уже в юном возрасте он может проявить себя как музыкант.
Мы встретили Люка посредством одного из тысячи проектов Тео Трэвиса. У Тео в высшей степени многогранная карьера... Трэвис увидел игру Люка на концерте группы Фрэнсиса Даннери (Francis Dunnery) The New Progressives. А Люк был фэном Даннери (экс-It Bites) еще с детских лет.
Его вклад в группу невозможно переоценить. Он, без сомнения, лучший гитарист из всех, с кем я когда-либо работал. Необычайный знаток музыки, чей кругозор простирается куда дальше возможностей его инструмента. Он — самый чуткий и внимательный исполнитель, который играет, не наступая на пятки другим участникам ансамбля. Еще он — компетентный саундпродюсер. Я привлек Люка к сведению альбома, и это ничуть не повредило привычному звучанию The Tangent, при этом помогло нам продвинуться вперед, в XXI век. Я не капли не жалею о том, что позвал его в группу.

Звуки: А еще, кажется, Люк — это ваше «секретное оружие» для привлечения юных поклонниц на концерты, не так ли?
Энди: Что касается внимания девушек... для этого в группе всегда был и есть я! (Смеется.)

Звуки: Недавно вы покрасили волосы и бороду в рыжий цвет. Зачем? Что вы хотели этим выразить?
Энди: Рыжий — мой цвет от природы. Раньше я пытался красить волосы в серый, но это смотрелось как-то не очень, и я вернулся в клуб рыжих (смеется).(Надо отметить,что в этот клуб входит и Александр Костарев — лидер Kostarev Group, так что двум рыжим проггерам уготована прекрасная встреча, — прим. авт.).

Звуки: Вам нравится быть фронтменом, или вы поете просто потому, что надо кому-то быть певцом? Я люблю петь в группе, мне нравится озвучивать свои собственные слова, выражать заложенные в моих стихах чувства. Моя главная роль в The Tangent — автор стихов. Я не особенно хороший певец, оставим это для Даниэля Гильденлёва (Daniel Gildenlöw) и Яна Гиллана (Ian Gillan). Я — рассказчик, и самое важное — передать своим голосом историю. Иногда эта история может быть слегка не в той тональности! (Смеется.)

Звуки: Как вы сочиняете музыку в группе? Предоставляете ли музыкантам готовые демо или даете им возможность проявить себя на совместных джемах и репетициях?
Энди: В настоящий момент я пишу демо от начала и до конца. Потом мы разбираем его и работаем над ним сообща. На репетициях могут появиться какие-то усовершенствования, но сейчас, по крайней мере, я привык к сочинительству у себя дома на компьютере.

Звуки: Во время работы над новым альбомом вы устроили целое соревнование за право сыграть соло на одном из треков. Как родилась эта необычная идея?
Энди: Впервые мысль появилась, еще когда я записывал первый диск The Tangent с Ройне Столтом и Йонасом Рейнголдом (Jonas Reingold). На тот момент я еще ни разу не видел их вживую. И я подумал: а почему бы не попробовать записаться с абсолютно неизвестными мне музыкантами? Эта идея показалась интересной, а с тех пор и скорости доступа к сети изрядно выросли, и больше музыкантов подключились к Интернету. Теперь мы, наконец, почувствовали, что нужный момент настал. Мы предложили фэнам записать соло на 32-тактовый отрывок песни «The Wiki Man».

Звуки: Победитель соревнования, Андрей Руссак, оказался родом из России. А были ли еще конкурсанты из наших краев?
Энди: Андрей — клавишник немецкой команды Dorian Opera, он и правда родом из России. Его заявка пришла одной из первых — отличное фортепианное соло в первых 16 тактах и головокружительный синтезаторный «запил» во вторых; причем в стиле, совершенно не похожем на мой. Ближайшими соперниками Андрея были гитарист из Украины Дмитрий Игнатов и исполнитель на французском рожке, что характерно, из Франции, Марк Папегэн. В десятке были также музыканты из Италии, Штатов, Таиланда, и даже нашей скромной старой Англии — изумительный акустический гитарист Эдриан Роуз (Adrian Rose). Один парень даже сыграл соло целиком на iPad. Как это современно!
А всего было порядка сотни треков. И среди них столько хороших! Мы взяли из них десяток лучших — было очень трудно сделать этот выбор. А финальное решение доверили слушателям. В голосовании на сайте thetangent.org приняли участие примерно 2000 фэнов. Вся эта история стала отличной иллюстрацией к теме всего альбома — развитию современных коммуникаций.

Звуки: А как вы думаете, помогло ли коммуникации в развитии самой группы или принесли вам больше проблем, чем пользы?
Энди: Я большой энтузиаст современных средств связи. В конце концов, я пишу вам сейчас ответы на интервью из дома, в Англии, на английском языке. Наутро вы сможете прочесть их у себя дома, в России. Это изумительно! Но, разумеется, есть и проблемы. На диске мы постарались рассмотреть проблему с разных точек зрения. Да, Интернет полон мнений, мнений, мнений, слишком много людей пишут свои ничем не подкрепленные, беспочвенные мысли по тому или иному поводу, и в этом хаосе трудно принимать решения. Слишком много групп, слишком много критиков, слишком много персонажей — невозможно решить даже просто кому дать шанс!

Звуки: Слышал, что предыдущий ваш басист Джонатан Барретт (Jonathan Barrett) ушел как раз потому, что был расстроен нелегальными скачиваниями альбомов...
Энди: Да, скачивания убивают музыку, и это чистейшая правда, хотя многим людям это трудно объяснить. Они считают, что мы, музыканты — богачи, коль скоро продаем свои диски. Это неправда. Мы вряд ли когда-нибудь разбогатеем. Мы занимаемся музыкой не ради денег, а просто потому, что не можем ее не играть. А люди, во всяком случае, немалая их часть, просто забирают нашу музыку и ничего не дают взамен. Россия — очень интересный случай... Мы знаем, что вам трудно покупать альбомы в таких же количествах, как в Америке или Европе, и что 15 долларов для русского — куда большие деньги, чем для американца. Так что аналогии проводить нельзя. И мы не будем говорить, что нашли выход из положения. Ясно только одно — с каждой неделей выживать музыкантам всё труднее и труднее. Но и всем остальным сейчас нелегко!

Звуки: А популярен ли вообще прог-рок в сегодняшней Англии? Сколько ходит людей на ваши концерты по местным клубам?
Энди: Прог-рок популярен, это правда, но с выступлениями становится всё труднее. Даже сама дорога на концерт — очень затратное дело, бензин безумно дорог, и самые заядлые фэны выбираются на концерты не чаще раза в месяц. А выступающих — очень много, и публика разрывается между множеством мероприятий. У нас на концертах бывает по-разному, от 80 до 300 человек, и это еще нормально — некоторые порой играют и перед десятью фэнами!

Звуки: Осталось ли вообще в нынешнем быстро меняющемся мире место для искусства, для музыки, в то время как, например, по соседству где-то в Лондоне люди бунтуют и жгут магазины?..
Энди: Конечно, есть и всегда будет... Лондонские беспорядки — кошмарные события, но в них нет такой политической направленности, которую могут усмотреть люди за пределами Англии. Это не бунт за права, не восстание против притеснения, это просто буйство человеческой жадности — напившиеся хулиганы принялись грабить магазины. В конце концов, они 20 лет подряд занимались тем, что воровали в Интернете, и грабить супермаркеты— естественное тому продолжение. В глубине всего, конечно, таятся политические мотивы, но сами «восстания» имеют причины сугубо материальные. У них не было четкой организации, не было политических лозунгов. Никаких требований, единственный девиз: «Всё моё!»
Знаете, я ведь придерживаюсь левых взглядов, можно сказать, социалист, выступаю против нынешнего курса нашего консервативного правительства, равно как и других «правых», пришедших к власти в Европе. Демонстрации, уличные протесты, забастовки, наконец, подлинные народные восстания — всё это действия, которые рано или поздно будут необходимы. Но разбивать окна магазинов, чтобы утащить оттуда телевизор или мобильник — это не метод!
Я не политик, и не буду делать вид, что знаю ответы на все вопросы. Я задаю вопросы своей музыкой, в надежде, что когда-нибудь узнаю на них ответы. Вот почему артисты творят; вот почему мы существуем: мы здесь, чтобы заставить людей задуматься и сделать правильный выбор. Можно зарыть голову в песок и слушать поп-песенки до скончания дней, но мы, такие как The Tangent, никуда не исчезнем.

The Tangent в России на фестивале InProg-2011:
11.11.11 Москва, клуб «Б2», 18:00
12.11.11 Ярославль, клуб «Авангард», 18:00
13.11.11 Санкт-Петербург, клуб Jagger, 18:00
Также участвуют: Kostarev Group, Uphill Work, Cracked Rombix, Introspective F.M., Roz Vitalis.

The TANGENT

• Досье
• Статьи
• Дискография
• Фото
• Песни
• Участники