MANZAREK & KRIEGER  И.о. Короля ящериц

Существование The Doors (официально — группы имени Кригера-Манзарека, но мы же с вами всё понимаем) после смерти Джима Моррисона (Jim Morrison) само по себе спорно. Вопрос возникает даже когда Билли Корган (Billy Corgan) возрождает Smashing Pumpkins с новым составом (хотя автор песен, фронтмен и главный пассионарий вроде бы на месте). Когда же Робби Кригер (Robby Krieger) и Рэй Манзарек (Ray Manzarek) пускаются во все тяжкие с квази-Моррисоном, которого, к тому же, несколько раз по ходу пьесы меняют (нынешний, Дейв Брок (Dave Brock) — уже четвертый) — это немного напоминает трибьют-бэнд. Но насколько эта история работает, т.е. есть ли от концерта Роба и Рэя ощущение, что попал на шоу Doors, можно проверить только одним способом — сходить и посмотреть.

Сказать по правде, я бы предпочел в роли вокалиста Яна Эстбери (Ian Astbury). Эстбери, известный в первую очередь по The Cult и далеко не в последнюю — по UNKLE, конечно не ровня Джиму, но он старался в этом проекте не только и не столько играть роль Моррисона, сколько добавлять к его образу что-то своё. Но выбирать не приходится, Брок так Брок.

В «Крокусе» явно намечался ажиотаж — уже в центре, в метро были заметны люди в атрибутике самых разных возрастов и социальных групп, едущие в одном направлении. Стареющие и потрёпанные завсегдатаи рок-концертов, юные девочки-хиппи, холеные мужчины в костюмах в компании не менее холеных и нарядных женщин (а чаще — детей, которые уже, наверное, сами играют в группах), даже пресловутые хипстеры — вся эта публика горела одинаковым желанием посмотреть на живых легенд. И хотя ко времени номинального начала концерта зал был еще пуст (народ радостно «дегустировал» в фойе бесплатное пиво), за пять минут до того как погас свет, немаленькая площадка «Крокуса» оказалась забита почти под завязку.

Кригер, Манзарек и компания выходят на сцену под звуки «Carmina Burana» и на фоне видео проекции с головой распятого Иисуса. Уж не знаю, кому бы еще сошел с рук такой пафос, но эти великие, им можно. Концерт начинается с «Roadhouse Blues», которую в предыдущих турах они пели в конце. Публика сидит (танцпартер сегодня не предусмотрен), но реагирует бодро и хором подпевает на припевах.

Рэй с клавишами расположился слева, Роберт с гитарой справа. Чуть сзади по центру — ударник Тай Деннис (Ty Dennis), представитель уже совсем другого поколения (Таю тридцать шесть) и незаметный как тень басист Фил Чен (Phil Chen) — ветеран и, можно сказать, звезда, он играл с Эриком Клэптоном (Eric Clapton), Рэем Чарльзом (Ray Charles) и так далее. В авангарде, разумеется, наш псевдо-Моррисон. Голосом и манерами похож на своего прототипа до смешного (черты лица, говорят, другие, но издалека не разобрать). Ощущение «двойника» неспроста — до этого Брок пел в трибьют-группе Wild Child, которую участники Doors неоднократно признавали «максимально близкой к оригиналу».

Играют «Break On Through». Да, кажется сегодня в программе «The Best of The Doors». На словах «Get High» Брок призывает Москву «открыть двери восприятия». Есть от всего этого какое-то ощущение искусственности, будто смотришь очередной биопик, где музыкантов играют актёры. К музыке, впрочем, никаких претензий. Играют все здорово — не виртуозно (чем-чем, а исполнительским мастерством психоделический рок никогда не славился), а так как предполагает этот жанр, свободно и чуть расхлябанно, очень вольно трактуя оригинальные аранжировки и там, где надо, уходя в длинные атональные пике. В начале Манзарек играет тембром Родеса, но быстро меняет его на хаммонд и пускается в фирменные дорзовские органные запилы — простые, но завораживающие.

Однако, чем дальше, тем сильнее становится эффект присутствия. Всё чаще забываешь, что перед тобой не настоящий Мориисон, а его заменитель, да и звук, который поначалу кажется тиховатым, внезапно начинает «качать». Дорз даже в нынешнем варианте способны влюбить в себя зал. На «Strange Days» зал как завороженный качает головами. Своеобразие действа в том, что Манзарек и Кригер — уже стариканы, пусть и бодрые, а Брок изображает Моррисона молодого, год этак на 1968-й — худого, лохматого, безбородого. Звук у группы тоже в духе их ранних записей — никаких духовых секций, что вы, чистой воды рок-психоделия.

«When The Music’s Over» начинается с длиннющего, минут на пять, инструментального вступления и это тоже способствует погружению в образ. Когда наконец вступает Брок, поражаешься тому, насколько тембр и интонации близки к записям Моррисона (с живым оригиналом сравнить возможности нет, кажется, ни у кого в этом зале, кроме тех, кто на сцене). Публика в восторге. Движения Моррисона Дейв Брок тоже освоил на пятёрку, но вот безумия ему не хватает. Перед нами этакая лайт-версия, «middle-class friendly». Джим бы уже сто раз лёг на пол, выпил бутылку виски, обнажил гениталии или сделал чего похуже, этот же ведет себя как-то чересчур культурно.

Народ ему аплодирует, но чётко даёт понять, что главный здесь сегодня не он. Стоит Робу или Рэю затеять соляк, как стар и млад взрываются в дружном экстазе. «Манзарек, ви лав ю!», кричит кто-то из верхних рядов с чудовищным акцентом. Лидерство Кригера и Манзарека выражается и в том, что они, не меньше своего номинального фронтмена, разговаривают с залом. «Эй, Москва, как дела? Уже обдолбались? Молодцы какие! Ну мы тут тоже грибочков взяли.»

«Эй, ребята, а чего вы сидите? Тут куча места и, кажется, даже охраны нет. Ну подойдите же поближе!» Этот призыв становится решающим. Публика с разных рядов рвётся к сцене, и её в самом деле никто не останавливает. Партеру, который за их спинами ничего не видит, тоже приходится встать. На освободившиеся места подходит народ с верхних рядов. Совместные усилия публики и музыкантов приводят к тому, что к «Blue Sunday» ощущение трибьют-бэнда наконец отпускает. Тут очень вовремя подоспевает «Love Me 2 Times» с солягой Кригера. Чёрт, это действительно Doors!

«Четверг... что-то выпить надо. Где тут у вас ближайший виски-бар? А, вы же тут вискарь не пьёте, ну тогда в водочный бар пойдем!» «I tell you we must die» зал поёт хором, а на словах «Show me the way to the next Russian girl» на сцену из первых рядов выскакивает мужик. Вот кто сегодня герой. Его, конечно, моментально вяжет охрана, но своё мгновение славы он получил. В паузе зрители уже требуют «Light My Fire», но Кригер с Манзареком меняют тему: «Это хипповская вещица. Занимайтесь любовью, а не войной и всё такое». На фоне антивоенного видео, музыканты играют «Five To One».

В следующей паузе Манзарек представляет группу (на американский манер, как обычно представляют боксёров-профессионалов перед выходом на ринг), а затем передаёт эстафету Кригеру: «Робби сейчас тут вам сыграет фламенко». Прежде чем играть, Кригер тоже произносит спич: «У меня тут недавно вышел сольный альбом „Singularity“, я сейчас сыграю одну вещь оттуда под названием „Russian Caravan“. Ну а потом мы сыграем „Spanish Caravan“». Кригер действительно играет интро от «Русского каравана», но это явно не лучший момент концерта — в огромном зале его одинокая гитара просто тонет. Наконец, на экране появляется видео с корридой и на сцену выходит остальная группа, чтобы исполнить очередной хит The Doors.

После блока дорзовской психоделии, который заканчивается видоизмененной «Gloria», слово снова берет Манзарек. «Следующая песня посвящается двум покойным Джеймсам — Брауну и, разумеется, Моррисону!» (овации в зале). «А еще она посвящается всем секс-машинам. Каждый, кто считает себя секс-машиной, может считать, что это песня для него. Вот мистер Кригер наверняка считает себя секс-машиной!» Это и впрямь вариации на тему Брауна, которые попутно превращаются в шоу с представлением музыкантов: «Robbie Krieger... Sex Machine! Ty Dennis... Sex Machine! Phil Chen... Sex Machine!» и так далее. Ну а под конец основного блока — «Touch Me» и сыгранная с длинными вариациями «L.A. Woman». Только вот во время куска с «Mojo rising» почему-то снова возвращается ощущение, что Моррисон ненастоящий.

На бис (разумеется, встреченный радостным ревом разогретого зала) звучит долгожданная «Light My Fire» — удлиненная раза в четыре, с бенефисами Кригера и Манзарека. Каждому из них отведено по большому, минут на пять, соло. А вокалист в такие моменты явно не знает куда себя деть. Что ж, ожидать чего-то большего от «новых старых Дорз» было сложно. Несмотря на то, что многие хорошие вещи остались за бортом (с каким бы удовольствием я сейчас послушал «People Are Strange», «Riders On The Storm» или «Hello I Love You») и то и дело резавшую глаз «игрушечность» Брока-Моррисона, приход от концерта был, а это главное.