ECHO & THE BUNNYMEN  Есть один путь - наверх

Пожалуй, символично, что сборный концерт, открывший 11-й фестиваль Primavera Sound, прошел во дворе барселонского памятника архитектуры Побле Эспаньол. В месте, построенном в начале прошлого века с целью реконструкции "идеальной испанской деревни", классики пост-панка Echo & the Bunnymen занимались воссозданием своих первых двух альбомов.

Повернись Земля немного по-другому и не будь истории с самоубийствами так привлекательны, "Crocodiles" и "Heaven Up Here" вполне могли бы оказаться в хипстерском иконостасе на месте тотемной пары альбомов Joy Division. А потому нынешняя концертная программа ливерпульских романтиков безо всякой натяжки относится к категории "must see". И все же идея с самого начала вселяла сильнейшие подозрения. Из состава, записавшего обе пластинки, в строю остались лишь гитарист Уилл Серджент (Will Sergeant) и фронтмен Йен Маккалок (Ian McCulloch). Причем последний с годами превратился в самодовольного типа, в каждом втором интервью сообщающего, что, по его нескромному мнению, он гений, вместе с тем ряды героев постеров, украшающих девичьи спальни, он уж конечно давно покинул. Кроме того, концертные записи Echo & the Bunnymen - удовольствие, прямо скажем, специфическое: некоторые из них, даже сделанные во времена расцвета группы, вынести физически невозможно. Все эти соображения, к счастью, не отпугнули публику, и к девятому часу Побле Эспаньол из лежбища котиков, отходящих от полуденного зноя, преобразился в полноценную концертную площадку.

Хотя сегодняшнего Йена Маккалока не назовешь фанатом своего дела - по ходу концерта он флегматично смолил сигареты (одну из которых успел выкурить прямо во время исполнения хит-сингла "Rescue"), а общение со зрителями сводил к репликам "ох..еть можно, спасибо, Барселона" или "заткнись, козлина тупая", к реконструкции Echo & the Bunnymen подошли основательно. Группа расширила состав до секстета; освобожденный от обязанностей ритм-гитариста Серджент смог сосредоточиться на отбивании канонических угловатых риффов; Маккалок, на состоянии глотки которого не могли не сказаться возрастные изменения, помноженные на стаж курильщица, не пытался взять больше верхних нот, чем он может себе позволить. А когда сцену заволакивало дымом и свет начинал лупить с интенсивностью стробоскопа, о том, что фронтмен погрузнел, можно было и не вспомнить. Стоит ли говорить, что "Crocodiles" был сыгран не просто безупречно, а еще и со стадионным размахом, о котором Echo & the Bunnymen 30-летней давности могли только грезить?

Основная интрига вечера заключалась в том, как группе дастся "Heaven Up Here", альбом непростой и противоречивый. Когда будущий худрук The KLF Билле Драммонде (Bill Drummond) назвал пластинку "сточной канавой с кучей серых, толком не оформленных песен", в нем, конечно, говорила обида (ко времени записи его уволили с поста менеджера E&tB), но доля правды в его словах есть. Если "Crocodiles", несмотря на всю его депрессивность, был романтическим вызовом, обращением к небу, то основная эмоция "Heaven Up Here" - растерянность. Помощь не придет. Небо не ответит, оно, в общем, глухо и безразлично. Песни на "Heaven Up Here" часто обрываются там, где вроде бы должна быть некая кода, но эта "непрописанность" гармонирует с общим посылом лирики Маккалока, чей герой окончательно утратил веру и понимает, что любое следующее его слово уйдет в пустоту.
И вот тут-то стало понятно, зачем Echo & the Bunnymen понадобилась укрепленная ритм-секция: благодаря ей "Heaven Up Here" зазвучал еще жестче и яростнее, порой доходя до исступления ("Over the Wall"). Просела разве что "The Disease", но песни с такой концентрацией разочарования в "жизни как болезни" вообще получаются только раз и для повторного воспроизведения не предназначены.