GLASTONBURY FESTIVAL  Гластонбери 2010. Часть 1.

В этом году фестивалю в Гластонбери исполнилось 40 лет. Тогда, в 1970-м, вход стоил один фунт стерлингов, и всех желающих поили бесплатным молоком. Теперь на фестиваль приходят уже внуки первых посетителей, и им приходится раскошеливаться на 200 фунтов. Молоко, правда, по-прежнему присутствует — пусть не бесплатное, но дешевле, чем любой другой напиток на фестивальной поляне, включая воду.

Никаких особенных торжеств по случаю сорокалетия запланировано не было: по словам организаторов гластонберийского фестиваля, каждый год приходится решать множество проблем, и на то, чтобы сесть и подумать про юбилей, просто не остается времени. В этом, конечно, есть типично английская внешняя скромность и преуменьшение личных заслуг — но всё-таки очень симпатично, что, несмотря на шумиху в прессе, фестиваль сохраняет свое лицо даже в юбилейные годы.

Лицо это имеет весьма необщее выражение: Гласто — один из немногих фестивалей, не превратившихся в коммерческий проект: основная часть прибыли (около двух миллионов фунтов стерлингов ежегодно) перечисляется на счета благотворительных фондов "Oxfam", "Greenpeace" и "Wateraid", фестиваль традиционно поддерживает Кампанию за ядерное разоружение, "Международную амнистию" и все левые движения, от лейбористов до анархистов.

Тем неожиданнее было появление в этом году на фестивальной поляне некоего мистера Чарльза Виндзора в светлом пиджаке. Принц Чарльз, наследник английского престола, постоял на главной сцене, прошелся по поляне, принял участие в открытии сцены при баре с красноречивым названием Queen's Head — "Голова Королевы", и метнул теннисный мячик в резиновый сапог (популярное в этом году соревнование на Гластонбери). После этого главному организатору фестиваля Майклу Ивису (Michael Eavis) пришлось отвечать на вопросы типа "где же ваш нон-конформизм, как же вы так продались истеблишменту" — на что тот со свойственной ему невозмутимостью отвечал: мол, мы всегда рады любым гостям, и если члены королевской фамилии хотят у нас побывать — то почему бы и нет.

Но это было в четверг, а в среду с утра десятки тысяч человек стояли перед входом на фестивальную поляну. В этом — тоже особенность Гластонбери: хотя музыка начинается только в пятницу, большинство посетителей фестиваля стремятся попасть на поляну как можно раньше. Это — встреча друзей, собравшихся хорошо провести время под предлогом музыки. Еще одним поводом в этом году стал футбол, куда ж без него: матч Англия — Словения показывали на больших экранах у центральной сцены, а предприимчивые торговцы продавали африканские дудки-вувузелы всем желающим. В результате перед сценой собралась пятидесятитысячная толпа, и победа английской сборной стала неплохим началом фестиваля.

Любой репортаж о Гластонбери в значительной степени посвящен погоде. В последнее десятилетие фестиваль регулярно заливало дождями, превращавшими поляну в болото. Фотографии купающихся в грязи фриков и наполовину уходящих под воду палаток сопровождали любую статью о фестивале, а некоторым даже удавалось продавать гластонберийскую грязь на интернет-аукционах. Но в юбилейный год прогноз погоды обещал безоблачное небо — и, как ни странно, фестиваль обошелся без единой капли дождя.

Еще одной интригой Гластонбери-2010 стала потеря главного хедлайнера, группы U2. Их лидер Боно (Bono) позвонил Майклу Ивису буквально с больничной койки, чтобы сообщить о том, что группа выступить не сможет. До начала фестиваля оставалось меньше месяца, и казалось, что найти замену будет непросто, учитывая плотный гастрольный график ведущих групп в летние месяцы. Однако, замена нашлась менее чем за сутки: Gorillaz сами вызвались возглавить фестиваль, и хотя вопрос о равноценности такой замены широко обсуждался на форумах, решение было принято.
Итак, палатки поставлены, первые пинты сидра выпиты, футбольные флаги убраны до лучших времен — фестиваль начинается!

День первый

Главную сцену фестиваля, легендарную "Пирамиду", открывал в 11 утра Рольф Харрис (Rolph Harris) — австралийский комик, исполняющий, в числе прочего, каверы на Queen и Led Zeppelin. В прошлом году он уже выступал на одной из меньших сцен, и тогда это привело к затору на фестивальной поляне — желающих его послушать оказалось намного больше, чем вместимость сцены и прилегающих к ней дорог.
Теперь же всё бескрайнее поле "Пирамиды" было отдано в распоряжение Рольфа, и 80-летний ветеран не обманул ожидания десятков тысяч его поклонников, собравшихся на концерт в такой ранний час. Среди толпы, с энтузиазмом распевавшей немудреные хиты, были замечены и несколько кенгуру (ну, или тщательно замаскировавшихся под них австралийских аборигенов). Популярность Рольфа Харриса в Британии так же необъяснима и так же неоспорима, как популярность Евгения Петросяна в Отечестве, и надо сказать, что уровень юмора у них довольно схожий.

Попытки Коринн Бейли Рей (Corinne Bailey Rae) внести джазовые нотки в жаркий день оказались успешными лишь частично, разомлевшая публика реагировала вяло. Хиты вроде "Like A Star" или "Put Your Records On" были встречены тепло, а вот замечательный кавер на Sly and the Family Stone — "Que Sera Sera" — почти не вызвал у публики энтузиазма. Тем временем на другой сцене (да, она так и называется, Other Stage) состоялся гластонберийский дебют ветеранов британского рока — The Stranglers. Раньше отношения группы с этим фестивалем как-то не складывались (поговаривали даже о негласном запрете), но в юбилейный год "Душители" вышли на сцену и всадили в публику обойму убойных хитов. Потрясающая сыгранность ритм-секции, отличная форма вокалиста и прекрасный контакт с аудиторией сделали The Stranglers самым запоминающимся из утренних концертов пятницы. "Always The Sun" пели всей поляной, включая дошкольников, на "Peaches" лидер группы Бэз Уорн (Baz Warne) изменил текст под окружающую действительность (упомянув поля и резиновые сапоги), песня The Kinks "All Day And All Of The Night" прозвучала лучше оригинала, а финальная "No More Heroes", которой предшествовало виртуозное соло на басу, стала отличным завершением сета.

На одной из небольших фестивальных сцен, Avalon Stage, выдают бешеный рок-н-ролл Hobo Jones and the Junkyard Dogs ("Бомж Иванов и помоечные псы") — неоднократные участники Гластонбери, знаменитые как эксцентричным внешним видом, так и инструментами типа ископаемой стиральной доски и однострунного баса. Крытый шатер "Авалона" трещит по швам.

После обеда жара несколько спадает, тени удлиняются, а на Other Stage играют свой театрализованный поп Florence and the Machine. Флоренс похожа на диковинную птицу, готовую взлететь со сцены. В оформлении сцены присутствуют арфы и птичьи клетки, что лишь усиливает эффект. Год назад группа играла на Гластонбери, и за этот год сильно прибавила и в популярности, и в умении держаться на сцене.

Относительно новая сцена Гластонбери, The Park, известна тем, что никогда полностью не объявляет свой состав. В пятницу на закате солнца объявлять очередной концерт вышел лично Майкл Ивис (чего никогда не происходило), и сразу стало ясно, что готовится нечто необычное. "Сейчас перед вами выступят две супер-звезды", — сказал Майкл, — "я даже не стану вам называть их имен!" На сцене появился человек в белой футболке, джинсах и красно-бело-зеленой повязке на волосах, сел за фортепиано и заиграл "The Eraser". Выглядело это довольно буднично, у сцены стояло совсем немного народу, но как только люди осознали, что это не фонограмма, а действительно живой Том Йорк (Thom Yorke), толпа стала стремительно расти. Пока Йорк играл "Harrodown Hill" и "Black Swan", у сцены собралось с десяток тысяч человек, и вновь приходящим уже было не видно сцены, люди оккупировали крыши окрестных кафе и всячески пытались увидеть хотя бы краем глаза главную сенсацию фестиваля. На "Cymbal Rush" к Йорку присоединился товарищ по команде, Джонни Гринвуд (Jonny Greenwood), что вызвало дикую овацию. Два радиохеда выдали еще три классических хита — "Weird Fishes/Arpeggi", "Pyramid Song" и "Idioteque" (на которой отсутствующие ударные заменяли руки зрителей) — и в момент, когда последний луч заходящего солнца осветил поляну, Йорк запел "Karma Police", отозвавшуюся мощным хором с окрестных холмов. Хор продолжался и после того, как Йорк отложил гитару: "for a minute there, I lost myself" — пела десятитысячная толпа, и Йорк был вынужден еще раз сыграть припев. Незабываемо. Закончился мини-концерт песней "Street Spirit (Fade Out)".

Программу дня на Other Stage завершают The Flaming Lips — частые гости Гластонбери. Их концерт построен на сочетании старых и новых песен, а шоу — на сочетании лазеров и гигантских воздушных шаров (в одном из них внезапно обнаружился лидер группы Уэйн Койн (Wayne Coyne), прокатившийся таким образом по головам публики). Хит "Yoshimi Battles The Pink Robots" вызвал бурю восторга, но перед завершающей песней "Do You Realize?" Уэйн внес в концерт серьезную ноту, попросив всех присутствующих поднять сложенные в знаке "peace" пальцы вверх, "с максимально возможной силой, чтобы их энергия прекратила все войны на земле — ибо если это где-либо и возможно, то только здесь, в Гластонбери". Это был трогательный и действительно энергетически очень сильный момент — и песня стала философской кульминацией концерта и всего дня на Other Stage.

Тем временем перед "Пирамидой" собралась огромная толпа, ожидавшая ответа на вопрос, станут ли Gorillaz равноценной заменой U2. Ну, по крайней мере, они постарались. Вопреки традициям, музыканты не скрывали лиц: мультипликационный видеоряд на основном экране сочетался с живым видео музыкантов на боковых экранах. Дэмон Албарн (Damon Albarn) начал концерт с более мрачных песен последнего альбома "The Plastic Beach", явно не слишком хорошо знакомого большинству зрителей, поэтому атмосфера в начале концерта была несколько растерянной, чему не помогло и появление музыкантов из The Clash на паре песен. Но к середине концерта толпа начала раскачиваться. В числе приглашенных гостей Gorillaz были в этот вечер De La Soul ("Superfast Jellyfish"), Lou Reed, Mark E. Smith — а закончился концерт, конечно же, главным хитом Gorillaz — "Clint Eastwood", рэп на котором читал Snoop Dogg. Пусть это и не было шоу масштаба U2, но Gorillaz обеспечили неплохой разгон для первого дня фестиваля.

Отсверкали последние фейерверки, "Пирамида" опустела, и фестивальная толпа растеклась по маленьким сценам и дискотекам, где веселье продолжалось до восхода солнца. Восход, традиционно встречаемый аплодисментами всех, кто не уснул, был безоблачным и обещал не менее жаркий второй день...