PLAISTOW  Пьеса для фортепиано и полупустого зала

Главное, что хочется сказать о концерте Plaistow – "вы опять пропустили самое интересное". Тридцать человек в зале, вмещающем как минимум в десять раз больше – явно не то, чего заслужили эти термоядерные швейцарцы. Но, как часто бывает в такой ситуации, Жоанн (Johann Bourquenez), Рафаэль (Raphaël Ortis) и Сирил (Cyril Bondi) выдали настоящую феерию, за что получили от своих тридцати благодарных зрителей такой приём, какого не всякая звезда удостаивается от набитого битком большого зала.

Стартовали парни довольно консервативно, сыграв вполне традиционно звучащую фьюжн-пьесу, а потом начали медленно прибавлять газу. Музыкальные конструкции на глазах обрастают "мясом": бас становится агрессивнее, джазовая канитель ударных превращается в качающие петли а-ля Red Snapper (не то рок, не то трип-хоп), да и в фортепианной партии бестелесные узоры сменяются чередой тяжелых аккордов. Через 15 минут зрители уже дружно качают головами.

Главный шоумен группы – конечно же Сирил Бонди. Импозантный детина с дредами, которого издалека запросто можно спутать с Алденом Тайреллом (Alden Tyrell), выделывает за установкой всевозможные трюки – то шелестит палками для литавр, зажав обычные палочки в зубах, то с одухотворенным лицом рубит тяжелые рокешные партии, то лупит по тарелкам руками, то позвякивает стойками, то вдруг застывает в выразительных стоп-кадрах.

Басист, напротив, незаметный трудяга. В зал не смотрит, нарядами не блещет, полностью сконцентрирован на игре. Роль главного действующего лица берет на себя Жоанн – улыбчивый лысый дядька лет тридцати в ярко-желтой майке. Поначалу он просто играет на рояле, изредка вставляя "спасибо" между треками, но по мере того, как музыка становится всё более экспериментальной, смотреть за Бюркене всё интереснее и интереснее. Сначала тот начинает, играя одной рукой на клавишах, другой зажимать струны, потом окончательно переходит на использование рояля как щипкового инструмента.

Сирил и Рафаэль тем временем решают оставить экспериментам Жоанна побольше пространства и переходят на мягкие, почти амбиентные партии. В результате, следующие 20 минут группа живьем исполняет амбиегтный саунд-дизайн: Сирил водит по коже барабана куском пенопласта, Рафаэль ногтями скребет басовые струны, а Жоанн достал из кармана зажигалку и при помощи её одной превратил рояль в препарированное фортепиано. Сначала он водил ей по струнам, извлекая из инструмента низкие дроновые текстуры, потом использовал зажигалку как медиатор (звук напоминал не то клавесин, не то современные синтезаторы а-ля Nord Modular). В эти минуты Plaistow больше всего напоминают мексиканца Муркофа (Murcof), игравшего здесь же около двух лет назад. А самый чудной тембр был получен, когда Жоанн положил зажигалку на струны и снова начал играть на клавишах. Рояль нестройно дребезжал и издавал звуки наподобие того, как звучит арабский инструмент уд.

У меня, равно как и у остальной публики, происходящее вызвало неописуемый восторг. В ответ на овацию после амбиентного блока, Жоанн раскланялся, достал из кармана бумажку и по написанному представил музыкантов по-русски, чем вызвал еще одну порцию бурных аплодисментов. "Следующий трек называется Jack Bambi", - продолжил Буркене уже по-английски. "Сюжет его такой: человек ведет машину, на него нападает НЛО, он попадает в автокатастрофу, чужие похищают его, забирают в инопланетную больницу, сканируют ему мозг, лечат, а потом отпускают и наш герой снова оказывается на том же месте за рулём своей машины".

"Джек Бэмби" - сосредоточение всего, что умеют Plaistow. Тут есть и джаз, и псевдо-рок, и эмбиент, и академический минимализм, а заканчивается всё повторяющейся чередой аккордов, пауза между которыми удлиняется с каждым разом – привет группе Bohren Und Der Club of Gore. Основной блок длится где-то полтора часа и заканчивается единственным треком Plaistow, который можно распознать как хит - композицией "Steve Reich", навеянной музыкой классика-минималиста. Зал (в котором, напомню, от силы наберется тридцать человек) пребывает в экзальтированном восторге и минут пять требует выхода на бис. Швейцарцы поначалу стесняются, но потом все-таки вылезают из импровизированной гримёрки и играют еще одну длинную пьесу.

После увиденного очень хочется наградить швейцарцев титулом "будущие звезды", однако совершенно неясно, кого можно назвать нынешними звездами того музыкального поля, которое выбрали для себя Plaistow. Оркестр Стива Райха (Steve Reich)? Red Snapper? Murcof? The Necks? Алексея Айги и ансамбль 4'33''? Очень хочется надеяться, что непопадание троицы в жанровые категории не помешает им найти своих слушателей.