ФЕСТИВАЛЬ  Flow Festival 2009. День 2

В хорошей фестивальной программе - как в хорошей пьянке. Градус не должен идти на понижение. Собрать сильный по именам состав, но не суметь расставить его в правильном порядке - об этот подводный камень споткнулись организаторы не одного оупен-эйра. Практика показывает, что идеальная разблюдовка выглядит приблизительно так: в районе полудня на вахту заступают самые "тихие" (акустические сеты вообще очень плохо встраиваются в фестивальную схему и поэтому лучше всего слушаются тогда, когда народ только подтягивается на место действия или же протирает глаза, вылезая из палаток); за ними следует "разогрев" от коллективов не слишком известных, играющих более подвижную музычку (будь то фанк или электропоп); вечером наступает очередь Хедлайнеров с большой буквы "Х" и лучше, если они закончат до полуночи (часть публики, пришедшая посмотреть исключительно на "дорогих гостей", успеет разъехаться по домам на общественном транспорте); и наконец - дискотека для самых стойких, кому и 3 часа ночи - время детское. Второй день финского Flow Festival 2009, как в общем-то и первый, этой формуле соответствовал вполне.

С функцией разогрева блестяще справляется Hypnotic Brass Ensemble, неожиданно выдавшие одно из ярчайших выступлений за весь Flow. Неожиданно, потому что в записи чикагцы, даром что играют джаз-фанк, звучат порой как цирковой оркестр. Слишком выхолощено, слишком опционально, как если бы основу уличного бенда составляли не сыновья Фила Кохрэна (Phil Cohran), а девочки из клипа "Destination Calabria". На сцене же эти парни творят настоящий хип-хоп, пробегаясь по нескольким десятилетиям музыки Чикаго. Четыре трубача слева, два тромбониста и человек с баритоном (baritone horn) справа, сузафонист в качестве водораздельной линии по центру, ударник позади. ЭмСи по ходу концерта успевает стать едва ли не каждый из братьев. Грув и то самое "моджо", о котором говорил дедушка фанка Джордж Клинтон (George Clinton), - необычайно мощный. Степень вовлечения публики - максимальная. Приемы - очень простые и очень эффективные, от стандартной переклички со зрителями ("Я говорю "I get the party starting", вы говорите "We get the party jumping") до занимательной гимнастики (в ролике ниже запечатлен момент, когда группе удается заставить зрителей сперва медленно опускаться "вниз, и вниз, и вниз, и вниз", а затем так же медленно подниматься "вверх, и вверх, и вверх, и вверх"). "А вот гляньте-ка: когда мы только начинали, народ сидел на задницах. А теперь все на ногах". И правда, за весь Flow я не видел, чтобы трезвые финны так лихо отплясывали. Сет заканчивается рекламным объявлением, а сразу после него HBE, не отходя от кассы, начинают продавать диски. Торговля идет бойко. А вы говорите, кризис дистрибуции.

От выступления Шона Кути (Seun Kuti) и оркестра Egypt 80, в котором он провел три четверти своей жизни, ожидали большего. В толпе даже удалось разглядеть известного любителя шаманской музыки Киммо Похьонена (Kimmo Pohjonen). Получилось меньшее. У любителей джаза есть полупрезрительное выражение "CD-качество", им клеймят тех джазменов, которые что в записи, что на концертах играют технично, но одинаково, раз за разом повторяясь. По большому счету это единственная претензия к выступлению сына Фелы Кути, но претензия весомая. От таких людей все-таки ждешь импровизации, а ее чинному, чрезвычайно церемонному нигерийскому коллективу остро не хватает.

Юлия Галкина: "Как пела группа The Strokes, "take it or leave it". Лондонцев White Lies можно либо любить, либо ненавидеть: с очередной группой, которая играет пост-панк со стадионным пафосом, воспевает нео-романтику смерти – иначе и не могло случиться. Я, например, люблю.
White Lies начинают с произведения "A Place to Hide", фантазии на тему Судного Дня. Вокалист Гарри Маквей (Harry McVeigh), недвижимый, напряженный, как струна, - вот-вот, такое ощущение, рухнет в эпилептическом припадке, подобно Йену Кёртису (Ian Curtis). Но нет – стоит, серьезен и сдержан, подобно Полу Бэнксу (Paul Banks) из Interpol. Впереди люди размахивают лифчиками: зритель в White Lies видит скорее U2, чем Joy Division. Группа лажает, в берушах это особенно слышно: обидно, когда в одной из любимых песен "Unfinished Business" Гарри комкает ключевые слова – и затем невозмутимо жестами подзывает техника. Ближе к финалу наши некрофилы исполняют кавер на Portishead "The Rip"; заканчивают выступление первой песней с дебютной пластинки, "Death".

Как человек, питающий необъяснимое отвращение к White Lies, я отчаянно хотел прогулять их сет по уважительной причине. Увы, таковой не нашлось - в параллель с ними в Тенте поставили коллектив Jazzanova, а, как известно, "песок - неважная замена овсу". Ну что ж, по крайней мере, отвращение объяснилось. Дело не в том, что White Lies живьем выглядят как четыре статиста (ударник при этом так усердно лупил по бас-бочке, что от наклеенного на нее логотипа группы отскочила буква "S" - и вот она-то была самой подвижной на сцене). И не в том, что их музыка напоминает бегунок, движущийся вдоль условного отрезка - от Joy Division до Alphaville (вторая ипостась лондонцам удается заметно лучше). И не в том, что из их текстов пошлость разве что фонтаном не бьет ("Но слезы отчаяния текут в моей крови / Наша мертвая любовь похоронена в грязи" - это что еще? привет Вилле Вало?). А скорее в том, что White Lies хотят с одной стороны быть парнями из соседнего двора, а с другой - давить из себя рок-н-ролльную героику. И вот тут происходит чудовищная нестыковка шаблонов. Потому что не бывает "будничных U2". И песни о невыносимой тяжести бытия, свои собственные или портисхедовские, не поются голосом водителя автобуса, объявляющего очередную остановку.

В Тенте нас ждет совсем другой коленкор. IDM, дабстеп, драм-н-бейс, абстракт - калифорнийский многостаночник Flying Lotus, человек с фигурой центрового L.A. Lakers и лексиконом паренька из Южного Централа, все это даже не играет, а скорее перемалывает в блендере и переезжает асфальтовым катком. Если на пластинке "Los Angeles" Стивен Эллисон (Steven Ellison) особенно не увлекался цифровой "жестью", то сейчас он и его ассистент по имени Dr. StrangeLoop, бомбардируют публику ультра-жестким, близким к брейккору звуком. В этом не было бы ничего удивительного - мало ли хардкорщиков на земле нашей грешной - если бы из этой стены шума (FlyLo выцепляет лупы чуть ли не из шугейзерских записей, а в одном из сэмплов безошибочно узнается "Idioteque" Radiohead) не вырастал натуральный хип-хоп. "Йоу, ща поиграю вам новой х...ни", - объявляет Лотус посреди сета и забрасывает в блендер техно 90-х. Слушатели, поначалу ошарашенные, принимают "х..ню" с распростертыми объятьями.

Юлия Галкина: "Сообщаю не без прискорбия: британская легендища хаус/техно-музыки A Guy Called Gerald стоит один на один с монитором в маленькой палатке, и редкие "танцующие в темноте", кажется, собрались здесь скорее ради антуража. Просто сцена называется Sauna – и возле пресловутой палатки натурально суомская сауна и располагается. С чаном, парилкой и белотелыми финнами, которые время от времени стыдливо скачут мимо тепло одетых зрителей. На следующий день там устраивают ностальгическую дискотеку "We love Helsinki", в репертуаре которой – местные Утёсовы и Пьехи.
Что же касается диджей сетов, то лично мне они нравятся только если:
1. за вертушками Лоран Гарнье
2. либо автор-исполнитель-компилятор привел с собой пышнотелых вокалисток, узнаваемых спецгостей, людей в карнавальных одеждах, и в конце устроил фейерверк.
A Guy Called Gerald ничего такого не сделал."

На главную сцену выходит Грейс Джонс (Grace Jones). После шоу Джонатана Росса (и еще более феерической встречи с Мирандой Сойер из Guardian) я опасался, что Грейс не сегодня-завтра превратится в этакую тетушку Чарли из Бразилии. Опасался зря: ямайская дива в отличной форме, и знаменитая кошачья грация ей не изменила. Шоу начинается с пульсирующих риддимов кавера на иггипоповскую "Nightclubbin'", за ней следует "Corporate Cannibal" с прошлогоднего сольника, а чуть погодя - "путешествие в Аргентину" с посвящением легендарному реформатору танго Астору Пиаццолле (Astor Piazzolla). Грейс меняет костюмы от песне к песне, манерно перешучивается со зрителями и напропалую флиртует с новым финским аккордеонистом. Действо гипнотическое, держится, несмотря на проработанную визуальную часть почти целиком на харизме главной героини, исполняющей что-то вроде танца питона Каа перед бандерлогами. Если честно, не могу представить, кому повелительные интонации в голосе и замашки опытной доминатрикс шли бы больше, чем Джонс. Разве что Сьюзи Сью (Siouxsie Sioux).

Юлия Галкина: "Канадский дуэт и, по совместительству, муж с женой Handsome Furs играют концерт интимный, семейный – и я сразу вспоминаю выступление их соотечественника Buck 65 на Пикнике Афиши, несколько лет назад: публике тогда мерещилось, будто она наблюдает прелюдию к порно-фильму. Секс со сцены, искры и ласки – у Handsome Furs это тоже есть. Вокалист/гитарист Ден Бекнер (Dan Boeckner), который известен по группе Wolf Parade, - понятно, главный инициатор раздраенного электро-попа. Его блондинистая любовница/клавишница выступает в роли улыбчивого сурдопереводчика: жестами транслирует публике, насколько HF любят финнов.
Или Майкла Джексона. Дэн прочувственно говорит о смерти поп-кумира, называя его по инициалам MJ. А потом неожиданно посвящает песню "I’m Confused" человеку с инициалами DC – актеру Дэвиду Кэррадайну, который погиб при конфузных обстоятельствах. В песне "Nyet Spasiba" Handsome Furs почему-то не меняют припев на "ei kiitos". Более того, посвящают композицию русским поклонникам. Ждем, что ли, тут!"

Раз уж на фестивале предусмотрена сауна, то обустроить в одном из гаражей лаунж-зону сам бог велел. Она называется "Makasiini", и в полночь в ней появляется элегантная немка средних лет с лэптопом. Это Гудрун Гут (Gudrun Gut), которую мы уже успели немного представить. Несмотря на то, что выступление берлинской гостьи планировалось обставить как скромное аудио-визуальное шоу, "Макасины" - условно сидячая и не то чтобы широкая площадка, а Гут играет, грубо говоря, deep для интеллектуалов (перед каждым блоком треков, как бы извиняясь, объявляет, что сейчас "несколько экспериментальная вещь"), перед стойкой с лэптопом уже через десять минут образуется танцпол с тремя десятками "тусовщиков". Гудрун играет материал пластинки "I Put A Record On", поет и совсем по-детски радуется теплому приему.

Послушать Kode9 сегодня не судьба: гараж "Tiivistämö", в котором играет один из главных персонажей лондонской дабстеповой сцены, оцеплен охранниками, которым дана четкая установка - "одно тело выходит, одно входит". Как удалось узнать позже, давки в гараже не было в помине, но организаторы решили перестраховаться, и, пожалуй, были правы.
Можно постоять в очереди, но нет смысла. В Тенте скоро должен стартовать The Juan MacLean. Друг и коллега Джеймса Мерфи (James Murphy), в этом году уверенно справляется с ролью заместителя своего патрона: выпущенный им альбом "The Future Will Come" поднял упавшее было знамя DFA-диско. Начало сета задерживается, причем в качестве лакмусовой бумажки для саундчека используются партии из песни "Simple Life", которая и звучит первой. Возникает подозрение, что отстрелявшись своим главным хитов на 8 минут, Маклин и его команда (играют все живьем, никаких сэмплов) выдохнутся. Ничего подобного: дальше только "лучше" и "еще лучше". "The Future Will Come"- это действительно Human League-ревайвал, возрождение шеффилдского синтпопа во всей его мелодической красе и мощи, но с прицелом на "будущее", ту музыку, которая появится после, не в последнюю очередь - эйсид-хаус. Большой ностальгический рейв - что еще нужно человеку, чтобы встретить конец второго дня Flow?

Окончание следует.