АКВАРИУМ  Нет, нет, нет...

Я наизусть знаю все песни БГ года до девяносто первого. И, видимо, с этим знанием помру. Они врезались в память впечатлительного подростка и не менее впечатлительного юноши, потому что слишком уж точно били в цель. "Я качусь по наклонной, не знаю, вверх или вниз" - это он, но это же про меня! И "Господи, храни мою душу, я начинаю движение в сторону весны". И даже "тому, кто видел Город, уже не нужно твое кольцо" - я не понимал тогда еще толком, о чем это, но чувствовал, что и это про меня. Эти примеры-цитаты можно множить без конца, но в этом нет необходимости, потому что они вошли в культурный код поколения.
Под них много что в моей жизни произошло. И еще больше чего не произошло. Мы вместе ликовали "Лети, мой ангел, лети!". Вместе с картинной грустью констатировали, что "рок-н-ролл мертв, а я еще нет" (знал бы в 1983 году тридцатилетний Борис, - тогда скорее усердный слушатель Jethro Tull с их хитом "Too old to rock-n-roll, too young to die", чем действительно утомленный жизнью гуру - как аукнется эта звонкая фраза). Вместе заклинали "Я не знаю, зачем ты вошла в этот дом, но давай проведем этот вечер вдвоем". И вместе осознавали, что "Пока нет твоей любви, мне всегда будет хотеться чего-то еще".
А как забыть такое: на газетной фотографии, запечатлевшей момент подписания Борисом Гребенщиковым контракта с американской фирмой "Белка" (первый прямой, без вмешательства государства, контракт советского артиста с западным лейблом, если кто забыл) мой отец впервые узрел длинный хвост на затылке у взрослого мужчины, о котором пишут газеты. Мне оставалось только ехидно напомнить ему слова из обожаемого Пушкина о том, что "быть можно дельным человеком и печься о красе ногтей". Это был 1989 год и это была наша с Борисом маленькая победа.
Трещина появилась на "Ассе". Выход кичеватого, осторожно-обличительного кинолубка фрондерствующего секретаря Союза кинематографистов СССР, было моментом величайшего триумфа Бориса Гребенщикова (собственно, тогда и ставшего БГ для посторонних людей) и, как водится, началом конца. Гребенщиков благоразумно не появился в кадре, чтобы не подставляться как Цой (которого Соловьев по сценарию заставил устраиваться в ресторан - так он понимал музыкальный андеграунд!), но перевранная и "лишенная всякого смысла" - впрочем, не нарочно и не специально - песня Волохонского-Хвостенко стала супершлягером наравне с песнями Пугачевой, а ироничные слова приколиста Африки об "исходящем сиянии" (звучавшие особенно забавно, если вспомнить, сколько ночей "за сравнительным анализом вина" Африка с БГ успели провести) были восприняты абсолютно всерьез. В том числе, увы, - и самим 'эмитентом' этого сияния. О чем свидетельствовали дальнейшие не очень внятные киноэксперименты, "русско-абиссинские оркестры" и роспуск "Аквариума". Песни продолжали писаться, и песни зачастую изумительные - один "Русский альбом" чего стоит! - но ощущение, что нужно откладывать все дела и всю другую музыку и слушать этот самый новый альбом, почему-то возникало все реже. Долетали порой сведения - о премии "Триумф", о выступлениях с бэндом Дилана, об электронных "DeadУшках". Что ж, работает человек, не почиет на лаврах - и слава Богу.
Когда же Гребенщиков окончательно закозлобородел и заальбертхоллился - я стал стараться вообще не глядеть в его в сторону. Неловко. Широкие духовные поиски как-то незаметно перешло в чудовищный, порою просто кичевый эклетизм. ("На Тибет дорога прямо, слева спонсор, справа лама" - заметил ехидный Макаревич, и что можно на это возразить?). А естественное для всякого артиста желание "дать гвоздя" порою стало принимать формы, свойственные скорее возомнившим себя певицами банкирским женам - вроде тех же оплаченными чуть ли не далай-ламой концертов в Альберт-Холле.
А душевные чаепития с мелким андроидом Грызловым, а кулуарные разговоры с андроидом покрупнее - Сурковым, а... Впрочем, остановлюсь. "Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались? Что ни говори, Жуковский имел решительное влияние на дух нашей словесности; к тому же переводный слог его останется всегда образцовым" - писал Пушкин Рылееву. Достаточно заменить фамилию Жуковского на Гребенщикова, чтобы убедиться - прошло много лет, но ничего не изменилось. И молодой шпаны, что сметет БГ с лица земли - всё нет, нет, нет.

Новый альбом Аквариума "Лошадь Белая" в продаже с 3 декабря.