ГРИШКОВЕЦ и БИГУДИ  Транс узнавания

За что все любят Евгения Гришковца? За то, что он умеет говорить на языке, понятном большинству, о вещах, понятных большинству. Здесь оговорка: в последнее время всё чаще - москвичам среднего класса. Но это неважно. Главное то, что Гришковец умеет обратить внимание на совершенно обычные, часто даже банальные детали повседневности, и выразить своё восприятие оных так, как воспринимали и воспринимают их тысячи и тысячи таких же, как он (вроде бы) людей. Притягивает именно вот эта его солидарность с обывателем, его похожесть. Это дневники мгновений жизни обычного (не маленького, не "лишнего", как учили нас в школе) человека. Гришковец намеренно не разъединяет себя и толпу. "Откуда он всё знает обо мне?" - вот самая частая эмоция зрителя и читателя Гришковца. Он кажется простым, кажется среднестатистическим, а потому - объективным.

О Гришковце узнали после его первого моноспектакля "Как я съел собаку". С тех пор он ни разу не изменил однажды принятому творческому методу. Последний - прост, как всё гениальное: магия Гришковца заключается в его повторах. Это, пожалуй, один из древнейших поэтических приёмов, имеющий свои корни где-то на уровне пантеистического сознания (справка: пантеизм - обожествление природы). Грубо говоря, чем чаще вы повторите одну и ту же мысль, тем больше у вас шансов, что она дойдёт до вашего слушателя. Разумеется, использование повтора в рамках художественного пространства подразумевает куда более серьёзное воздействие на слушателя, нежели простое усваивание мысли: слово, многократно повторяемое со сцены, внушается вашему подсознанию. Т.е., вы начинаете не только верить говорящему, но и доверять. То, что и проделывает со своим зрителем Евгений Гришковец.

Группа Бигуди - не ахти какой коллектив в плане музыки. Понятно, что, если бы не Гришковец, так бы и развлекались, наверное, мальчики для собственного удовольствия. Но именно присутствие Гришковца делает из ПТУшной группы Бигуди помощников жреца, сопричастных этакому шаманскому акту. Что я и почувствовал на себе в минувшую пятницу в клубе "Апельсин", на презентации их нового альбома "Секунда".

Концерт, заявленный на 20.00, задержался на полчаса. Просто потому, что зрители заходили в клуб до 21.00. Людей было ну очень много. В 20.20 Гришковец вышел на сцену и извинился: "Простите, пожалуйста. Мы-то уже давно готовы выступать. Я вообще человек театральный, по третьему звонку всегда выхожу. Просто там, на улице ещё заходят люди". Заждавшаяся толпа офисных очкариков с радостью простила артисту это невольное опоздание. Кстати, разогревала зрителей довольно интересная музыка Бека (Beck) с его последнего альбома "The Information". Так что, в целом и общем, атмосфера, несмотря на толкучку, была довольно уютной. Наконец, Бигуди с Гришковцом вышли на сцену. Первой композицией была "Секунда" с одноимённого альбома. Гришковец, по доброй традиции, ни разу не запел. Потому что он "не умеет петь и никогда не споёт". Да этого и не нужно: он даёт драйв и без пения. Теперь вернусь к мысли, высказанной вначале. Между какими-то композициями Гришковец поделился с публикой: "Ведь я никогда не мечтал играть в театре, писать книги. Я хотел именно вот так выступать на сцене с группой". И, собственно, эта простая, казалось бы, мысль тянет за собой следующий интересный вывод: творчество Гришковца, первобытно-суггестивное по своей сути (справка: суггестия - воздействие), своё оптимальное проявление имеет именно в контексте ритмического (читай - шаманского) сопровождения. Ни для кого не секрет, что шаману, чтобы ввести в транс человека, нужно долго бить в бубен и повторять какие-то свои шаманские приговоры. Понятно, что Гришковец не вводит никого в трансцендентальное состояние, да и целью-то такой, должно быть, не задаётся. Он вводит своего зрителя в транс иного характера: это земной транс, транс узнавания. Достаточно, чтобы Гришковец рассказал о своей жизни, которая кажется вам похожей на вашу, и вы начинаете безоговорочно верить всему, что он говорит. Полюбившаяся в народе "И настроение моё улучшилось" - классический пример творческого метода Гришковца. Симпатичные зарисовки мелких будничных невзгод всегда приводят к одному и тому же результату: И настроение моё улучшилось. Гришковец, находясь якобы в позиции офисного обывателя, учит настоящего офисного обывателя отстраняться, радоваться текущей секунде. Именно что учит. Потому что всем известны бытовые ситуации, описываемые Гришковцом, но мало кому известен простой вывод и выход из этих ситуаций: И настроение моё улучшилось. Магия Гришковца в том и заключается, что даже самая мерзкая гнусь повседневности превращается в его интерпретации в одно из мгновений прекрасной и неповторимой жизни.

Гришковцу больше не нужно придумывать ничего нового: всё самое сокровенное он выразил в трёх своих спектаклях ("Как я съел собаку", "Одновременно", "Планета"). Остальное его творчество - это конспективное повторение (а повторение - известно, чья мать) пережитых истин. Не думаю, что это плохо. Просто таков тип этого артиста. Вроде бы обыватель, но обыватель, задумывающийся. И в праздничной обстановке клуба (не в театре, куда, изначально идут, всё-таки, за высоким) лучше всего усваивается его самый главный грустный урок: жизнь конечна.