История повторяется в виде фарса - но участникам фарса от этого не легче. Авторы, которым досталось описывать нашу эпоху перемен, вряд ли догадываются, что о том, что их волнует в 2015-м, было спето на подпольных рок-сейшенах 80-х.
Мы дарим вам сборник рок-хитов, которые вновь актуальны в наши дни: Ноль, Аквариум, Аукцыон и другие герои собрали для Звуков свои старинные вещи. Какие-то из них еще помнят, а какие-то вам предстоит открыть для себя впервые. Это мрачная "кухоннная" лирика людей, которые уже почти не надеялись что-либо изменить в существующем положении дел. Их волновали те же проблемы, что и сейчас: произвол властей, экология, ложь в прессе, война. Но именно их песни стали предвестниками гигантских изменений в жизни страны. И я вижу: им предстоит сделать это снова.

Затевая этот проект, я спросила музыкантов: о чем ваши песни были написаны в те годы - и о чем они сейчас? И осталась ли у вас надежда?
Слушайте трек-лист и читайте рассказы. Думайте. Пишите новые песни.

Дмитрий Озерский, группа Аукцыон:
Песня, как и весь альбом, была написана с мыслью перенесения произведений Гофмана-Гауфа, всякой восточной сказочной ерунды на современную почву, типа: а что было бы с современным Востоком, как он повел бы себя, если бы ушла нефть? Поскольку песня была написана "тогда", то "сейчас" она, видимо, о том же, что и тогда. Надежда есть всегда.

Федор Чистяков, группа Ноль:
Меня очень беспокоили проблемы экологии, и вообще, я отчётливо видел, что в мире творится какое то глобальное безумие. И это как-то очень слабо сказано. Мне кажется, что я всеми своими внутренностями чувствовал, какая гадость кругом. Также отчасти эта песня навеяна песней Мориссона "When the music is over". Мне казалось, что этот мир обречён,- да, собственно, я и сейчас того же мнения. Мне казалось очень странным поведение людей. Люди отгораживаются от осознания этого тупика и пытаются, несмотря ни на что, жить так называемой "нормальной жизнью". По крупному счёту, это бесмыссленно - и в этом заложен глубокий конфликт. Например, как можно жить беззаботно и счастливо, когда планета наводнена невероятным количеством, чудовищного оружия? Какую философию можно придумать, чтобы сказать: "Это не имеет ко мне никакого отношения"? Вот об этом и была песня. Мне жаль, что я использовал в ней ненормативную лексику. Мне тогда казалось, что это способ усилить эффект, но этого можно было бы достигнуть, придумав что-то поизящней.
Я сейчас не исполняю эту песню. Даже если я изменю текст, то люди в зале будут орать старый, а я не хочу это слушать. Что касается мировых условий, то они, похоже, ещё усугубляются. Песня, в общем, о том же.
Лично я не верю, что люди найдут выход. И дело даже не в этом. Люди могли бы многое изменить, но человеческая жадность и эгоизм затягивают всё дальше в пропасть. Но я уверен, что есть Тот, кто имеет решение. Не по своей воле мы появились на свет. И по своему произволу нам не будет позволено всем исчезнуть с лица Земли.

Аркадий Семёнов , группа Вежливый отказ:
Моя песня (если описывать её известной формулой Чистякова) - о безответной любви к Родине или, если точнее, - о безответном равнодушии Родины к имяреку... Огорчительный разлад между государством и страной, между властью и человеком делал воздух 80-х если не смертельным, то как минимум сокрушительным и мертвящим - конечно, чаще всего это особенности дыхания молодости которая проходит. Ну, вот она и прошла, и годы прошли, и сменились вехи на туда-сюда-обратно - и песня зазвучала по-старому (в 90-е было время когда её патетика казалась пережитком). Это удивительно, но последние лет 5 я чувствую, что мысленно пою "Эй, кузнец", как во времена её написания - в лицо равнодушной Отчизне...
Надежды нет. Но, как пелось в другой песне Вежливого отказа, "мы все обречены на пораженье, но игра стоит свеч". Да и потом - никто же из нас не сдался!

Юрий Наумов:
Это была песня о России - какой она мне увиделась. Сейчас она - о моем восприятии России, когда я был юным. Да, надежда есть.

Сергей Попов, группа Алиби:
Эта песня была написана по-поводу явного страха партийной номенклатуры перед переменами, КПСС лежала на смертном одре. Другим мотивом было то, как власть бездушно относилась к гражданам - это и репрессии, и войны, тогда - в Афганистане. Сейчас она - о том же, о страхе кремлёвских перед неизбежными переменами, а вместо Афганистана надо поставить Грузию, Украину, Сирию.
Пока надежды на перемены к лучшему нет. Никакой на обозримое будущее. Но они обязательно будут, иначе страна погибнет или в результате внутреннего взрыва, или внешнего воздействия.

Борис Гребенщиков, группа Аквариум:
Это не ко мне.

Андрей Макаревич, группа Машина времени:
Это 77-й или 78-й годы, когда мы все слушали арт-рок и джаз-рок - сложные, многочастные композиции, даже сюиты, с неожиданными переходами, Маклафлина, Сантану и так далее. На родине жанра всем этим уже наелись по горло - там уже бушевали панки, а мы не то чтобы отстали - просто нам все было мало, каждый день приносил новый звук и новые открытия! И все, что мы слышали, немедленно отражалось в наших песнях, и тогда у меня появилось сразу несколько таких пятиминутных монстров. Например, "Это было так давно", которой просто больше повезло - она была записана Сашей Кутиковым, копия ленты сохранилась у Градского, и потом мы это издали. А ""Молитва" существовала только в рамках программы "Маленький принц", и то лишь в первом варианте. А слова - ну, в 24 года примерно все думают об одном и том же. Плюс как раз тогда начала ходить вся эта машинописная эзотерика, Гурджиев и так далее - это меня не зацепило, но, конечно, я это читал.
Я не думал, что об этой песне сегодня кто-то вспомнит. И вообще не люблю погружаться в прошлое. Но раз эта песня сегодня кому-то о чем-то говорит - ну что, мне как автору это радостно.
Я уверен, что с человеком случается именно то, на что он себя настраивает. Так что надейтесь на хорошее, делайте хорошее и ожидайте хорошее.

Юрий Шевчук, группа ДДТ:
Я работал после института в деревне, учительствовал в башкирской деревне, наблюдал нашу замечательную жизнь. Помню закат над деревней, дворец культуры, там стоял у нас на трех ножках старый обшарпанный бильярд, пьяные мужики гоняли там три шара. За этим наблюдает Ленин, висящий на одном гвозде, скособоченный и засиженный мухами. Такая русская картинка российской глубинки и какие-то мои размышления о будущем, о прошлом, о настоящем. О том, что ждет всех нас впереди. У меня были какие-то сильные эмоции, я наблюдал и очень активно участвовал в жизни, очень простой, по-своему интересной, но в чем-то безнадежной. Эта песня была написана в восьмидесятых годах, одна из ранних песен. О несоответствии телевизионной информации об успехах советской экономики и реальной суровой жизни, полной выживания. Ну и надежде на будущее.
Песня в наши дни достаточно актуальна, может быть, какие-то акценты изменились.
Надежда умирает последней, мне кажется, главное - это сохранить самим себя, какое-то чувство правды в душе. Это сейчас очень важно.

Алексей Меринов, автор обложки:
Это я рисовал в 88-м году, к выступлению Сахарова на съезде, когда коммуняки его закапывали. Тогда я её рисовал про реакцию большинства съезда "народных депутатов" СССР на речь Андрея Дмитриевича. А сейчас - да про то же. Про единственно верную направляющую роль КПСС, то есть нынешней власти. И об отношении к несогласным.
Надежда, как известно, умирает последней. Да, она сейчас приболела. Но мы-то живы пока. Надо её лечить!