GLASTONBURY FESTIVAL  Гластонбери-2022: танцы на краю пропасти

Странно

Странно писать о фестивале в XXI веке, когда каждое мгновение происходящего фиксируется, записывается и выкладывается в соцсети в реальном времени, в высоком качестве, да еще и с десятка разных точек зрения.

Странно писать о фестивале, каждый посетитель которого может увидеть от силы один процент концертов, и это не фигура речи: действо происходит одновременно на 70 сценах, и перемещение между ними подчас сильно затруднено.

И всё же странно НE писать о Гластонбери — просто потому, что почти для каждого из двухсот с лишним тысяч посетителей фестиваля он останется мгновением счастья, главнейшим событием года, воспоминания о котором так хочется сохранить — кому в гигабайтах фото и видео, кому в строчках текста.
Наша фестивальная галерея рассказывает о жизни Гласто и его жителей в картинках, а в тексте вы увидите видео. Не забудьте включить VPN.

Ждали три года

Последних выходящих с фестивальной поляны в 2019 году провожал плакат: "Увидимся через 360 дней". Немыслимым казалось ждать так долго: завсегдатаи фестиваля подписываются на аккаунт GlastoCountdown в Твиттере, где публикуются лишь автоматические записи о количестве не только дней, но и часов, оставшихся до фестиваля. Никто тогда не мог предположить, что ожидание затянется втрое дольше. Эти 1088 дней вместили в себя надежду и отчаяние, встречи, концерты и просто попойки по Zoom в разгар карантина, попытки организаторов объявить состав фестиваля, который со всей очевидностью не мог состояться в 2020 году (в год 50-летия Гластонбери), плакат Стэнли Донвуда “Надежда ярче всего сияет во тьме”, и, наконец, печально известную платную “живую трансляцию” с фестивальной поляны в прошлом году (где были Smile, Haim, Idles, DJ Honey Dijon, Kano, Wolf Alice и Coldplay), которая оказалась, во-первых, предзаписанной съемкой концертов, а во-вторых, сопровождалась такими проблемами, что организаторам пришлось открыть бесплатный доступ для всех желающих, к ярости фанатов, заплативших немалые деньги за билеты.

Но теперь всё это в прошлом, и вечером вторника 21 июня улицы британских городов заполняются людьми с рюкзаками и палатками, направляющимися к автобусным станциям, и автомобилями, гружеными всё тем же фестивальным снаряжением (включая ящики пива, сидра и вина), выезжающими из городов на шоссе. В этом году дорога на фестиваль в последний момент осложнилась забастовкой железнодорожников, и группы в соцсетях заполнились объявлениями “ищу попутку до фестиваля” — впрочем, желающих помочь было не меньше.

Дорога из Лондона до фестивальной поляны ведет строго на запад, через загруженное фестивальным траффиком шоссе М3, переходящее в более мелкие трассы. Через пару часов пути справа по борту внезапно появляется Стоунхендж на фоне предрассветного неба — это самая короткая ночь в году, и вокруг Стоунхенджа уже видны силуэты десятков людей, ждущих восхода. Гластонбери традиционно совпадает с летним солнцестоянием, и на фестивальной поляне даже есть свой мини-Стоунхендж — каменный круг, построенные по всем правилам подобных мегалитических сооружений.

Ворота открываются в восемь утра в среду, но уже с ночи вторника у всех входов на фестивальную поляну образуются длинные очереди из желающих попасть внутрь как можно раньше — кому-то важно поставить палатку на лучшее место, а кто-то просто не может ждать дольше: все-таки три года прошло!

Среда

Первых счастливчиков, проходящих через турникеты, традиционно приветствует лично Майкл Ивис — организатор и бессменный руководитель фестиваля. Майклу 86 лет, но он не потерял ни подтянутости, ни ясности ума, и не приобрел старческой степенности: по-прежнему зимой и летом ходит в шортах, лично договаривается со многими музыкантами об условиях участия, а во время фестиваля решает многие возникающие проблемы. И хотя давно уже главным организатором стала его дочь Эмили, Майкл по-прежнему сильно вовлечен в фестивальные дела. “Это будет самый лучший фестиваль!” — традиционно обещает Ивис каждый год, и никогда не ошибается.

Ближайшие к сценам поля быстро заполняются разноцветными палатками, а дороги — людьми, идущими осматривать территорию: что-то остается неизменным (например, расположение главной сцены — Пирамиды), что-то меняется из года в год, поэтому каждый приезд на Гласто — это открытие.

На главных сценах тем временем работа кипит вовсю: по плану, они возводятся в последний момент, и в среду еще продолжается настройка звука, проверка экранов, монтаж декораций и пиротехники. С погодой в этом году повезло — в среду безоблачное небо и легкий ветер — всё, чтобы полностью насладиться первыми впечатлениями.

При этом в среду практически нет концертов! Первый день фестиваля — вовсе не о музыке. Гости фестиваля разбредаются по рынкам, продающим хенд-мейд и винтаж, пробуют разнообразную и вкусную еду из бесчисленных гастрономических палаток (Бургер из крокодила? Лобстеры? Раклет? Гоанский рыбный карри? Клубника со сливками? — на поляне далеко не только традиционные английские фиш-энд-чипс и бангерс-энд-мэш, и с каждым годом процент вегетарианской еды становится всё заметнее).

Заканчивается среда огненным шоу на Каменном Круге — мрачноватым и избыточно-затянутым действом, в ходе которого сжигается пятиметровая деревянная птица-феникс. Этой традиции менее десяти лет, и смысл ее не вполне понятен — вроде бы, сжигать феникса имело бы смысл в конце фестиваля, а не в его начале, но как символ вечного возрождения, возвращения фестиваля вопреки всему, этот костер вполне подходит. После грандиозного фейерверка народ расползается по палаткам — всё же это был очень длинный день, а самое главное впереди.

Четверг

Лицензия фестиваля не предусматривает концертов и в четверг, но относится это только к главным сценам (звук на которых разносится на многие мили вокруг, и действительно способен доставить массу неприятностей окрестным фермерам и их скотине). В прежние годы четверг был днем мелких концертов никому не известных групп, но в этом году организаторы решили провести несколько более крупных концертов на небольших площадках. Учитывая, что к этому времени на поляне уже было более 150 тысяч человек, неясно, как организаторы планировали их втиснуть на сцены без должного усиления звука и без экранов — и, в общем, когда на концерт Mel C из Spice Girls заявилась вся толпа, проблем избежать не удалось. Обошлось без давки и паники, но определенная напряженность в воздухе ощущалась. Концерт, в итоге, увидели лишь те, кто пришел сильно заранее.

То же самое, пусть и в меньших масштабах, произошло и с любимцами фестиваля — духовым оркестром New York Brass Band (не из Нью-Йорка, а из Северного Йоркшира в Англии). За пять дней они дали полтора десятка концертов на разных сценах, но на первый из них пришло столько народу, что большинство не услышали ничего. Оркестр играет популярные песни в джазовой обработке, и делает это настолько зажигательно, что устоять на месте невозможно.

И всё же на некоторые концерты удается попасть. В крохотном Avalon Cafe играет английская группа Ninotchka (не путать с одноименными итальянцами) — гитара, контрабас, ударные и скрипка — с фолк-репертуаром от ирландских и английских народных песен до трансильванских свадебных танцев. Начинают без объявления, с инструментальной версии “Ой, полным-полна коробушка”, после которой идет несколько украинских песен (”потому что Слава Украина”, — объясняет лидер группы). Перед сценой есть место для трех-четырех человек, но туда непостижимым образом набивается человек десять, с удовольствием устраивая хоровод.

Следующим на эту же сцену выходит ветеран Гласто Билли Брэгг (Billy Bragg), политический активист левого толка и автор-исполнитель протестных песен — тут уже Avalon начинает трещать по швам, а публика, знающая все слова наизусть, подхватывает песни с первых аккордов. У Брэгга есть собственная сцена Leftfield, где проводятся концерты и политические дебаты, но, видимо, он тоже соскучился по живым слушателям и начал фестиваль на день раньше.

Небольшая сцена Greenpeace выглядит как дерево, в котором оборудован диджейский пульт. Перед деревом — круглый танцпол с динамиками, направленными внутрь. Танцпол переполнен: The Beatles Dub Club играет даб-версии главных хитов Beatles, и хотя на танцполе в основном совсем юные люди, подпевают все до одного. Дерево при этом периодически извергает хлопья пены, опускающиеся на танцпол как снежинки — сюрреалистическое зрелище тёплым летним днём.

Среди прочих заметных выступлений четверга — Elvana (кавер-группа Nirvana, фронтмен которой c переменным успехом изображает Элвиса) и бристольская группа Run Logan Run, играющая энергичный нью-джаз. Кажется, что фестиваль уже в самом разгаре, но на самом деле он еще толком не начинался!

Война

Утром в среду перед Other Stage, второй по значимостью сценой, — огромная толпа: заявлены The Libertines, неплохое начало основной программы Гластонбери. Открывает этот фестивальный день президент Украины Владимир Зеленский: на великолепных 4K-экранах демонстрируется его обращение: “Мы, украинцы, хотели бы жить привычной жизнью, ходить на фестивали, но вместо этого вынуждены сопротивляться агрессии... Помогите Украине, давите на своих политиков... Гластонбери сейчас — самое свободное место на Земле, и чем больше людей присоединятся к нам, защищая свободу и правду, тем скорее закончится война”.

Война остаётся фоном этого фестиваля — зловещим и вполне отчетливым. Над Пирамидой установлен логотип CND — Кампании за ядерное разоружение — с хипповских времен именуемый в Отечестве «пацификом». У палаток CND необычно много людей — впрочем, волонтеры не могут ответить на вопрос, как их организация собирается разоружать агрессора: в повестке дня лишь ядерное разоружение Великобритании!
Большинство участников фестиваля стараются как-то выразить поддержку Украине. В оформлении сцены, в наклейках и значках часто присутствуют желто-синие цвета. Украинская фолк-группа ДахаБраха пригласила на сцену победительницу Евровидения-2016 Джамалу, и вся поляна хором скандировала ”Stop Putin”.
А из Москвы тем временем пишут: ”хочется, чтобы хотя бы на Гласто не про войну”.

Пятница

Упомянутые The Libertines начали фестиваль отлично: сильно погрузневший Пит Доэрти (Pete Doherty) и, напротив, очень бодрый Карл Барат (Carl Barât) отыграли превосходный сет, почти как в былые времена. Начав с Up The Bracket, группа быстро заводит толпу, и уже на What Kate Did все поют хором, как будто на дворе нулевые. На Good Old Days Доэрти внезапно начинает скандировать “Volodymir Zelenskiy” на мотив Seven Nation Army, а заканчивается концерт песнями Time for Heroes и Don’t Look Back Into The Sun — атмосфера на поляне такая, как будто сейчас не полдень, а полночь!

Позже мы услышим Seven Nation Army в исполнении автора - Джека Уайта (Jack White).

На Пирамиде первым концертом идет Зигги Марли ( Ziggy Marley), а в середине дня — покрытые нафталином австралийские поп-рокеры Crowded House, долгое время безуспешно пытавшиеся раскачать толпу, что им удалось лишь на последних двух песнях, которые в Британии до сих пор помнят, как выяснилось, наизусть: Don’t Dream It’s Over и оптимистичная Weather With You.

На четвертой по значимости сцене фестиваля, The Park, тем временем выступала сенсация этого года — девичья гитарная группа Wet Leg, cобравшая невероятную толпу и не обманувшая ожиданий.

Когда солнце начало клониться к закату, на Пирамиду вышел Роберт Плант (Robert Plant), записавший в прошлом году второй совместный альбом с фолк-певицей Элисон Краус (Alison Krauss). И хотя она исполняла добрую половину вокальных партий, не было сомнений, чей это концерт. Голос Краус сейчас, может, и сильнее, чем голос 73-летнего Планта, но всё же каждая нота, которую берет один из величайших рок-вокалистов всех времен, окрашена неповторимой плантовской чувственностью и пришедшей с возрастом душевной теплотой. Концерт начался и закончился классикой Led Zeppelin — Rock And Roll и When The Levee Breaks, и обе песни были сыграны так, что уже и не важно, что там было между ними. Последняя стала, быть может, одним из самых запоминающихся выступлений на Гласто в этом году.

Программа в этом году действительно сильная и разнообразная — в пятницу играли Idles, Dub Pistols, Khruangbin, Primal Scream — это только если говорить о наиболее заметных концертах! — а завершали программу главных сцен Билли Айлиш (Billy Eilish на Пирамиде и Foals на Other Stage. Тем временем на танцевальной сцене Sonic, не попадающей на телеэкраны и поэтому посещаемой только верными фанатами жанра, Fatboy Slim отыграл мощнейший сет, где проверенные хиты сочетались с вещами, записанными во время карантина.

Многие посетители концерта Fatboy Slim потянулись после него на сцену Arcadia, представляющую собой гиганского кибер-паука с горящими глазами, периодически извергающего столбы пламени. Ожидались Chemical Brothers, подтвердившие свое участие всего за пару дней до начала фестиваля, и снявшиеся буквально за несколько часов до концерта из-за положительного теста на коронавирус. Их заменил DJ-сет Groove Armada - к разочарованию многих.
Для дэнс-публики, впрочем, день еще только начинался: диджеи на Гласто работают всю ночь на десятках площадок, и последние из них закрываются после восхода солнца, когда на фестивале уже постепенно начинается следующий день.

Флаги

Флаги на Гластонбери везде. Ими оформлены пространства между сценами: по традиции, самые эффектные — на поле у West Holts Stage, сцены джаза, этнической музыки, рэпа и всего, что хоть как-то вписывается в заданные этими жанрами рамки. Флаги развеваются над палаточными лагерями — по ним удобно находить дорогу. Их проецируют на задники сцен, и безусловный фаворит в этом году — сине-желтый: многие музыканты, воздерживаясь от прямых высказываний, выражают таким образом поддержку жертвам агрессии.

Но главное — это флаги перед сценами. На Гласто нет на них запрета, как на иных фестивалях, и посетители этим пользуются — кто из желания увидеть себя в телевизионной трансляции, кто из стремления высказаться: большинство флагов — самодельные, нарисованные от руки или напечатанные на ткани по собственному дизайну. На флагах — абсурдные надписи, мемы, признания в любви, не обязательно к человеку, можно и к любимой марке шоколада, эмблемы футбольных клубов...
Отдельный жанр — политические лозунги: в этом году заметен был флаг ”Тори не умеют танцевать” — привет правящей партии, и ”Это рабочая встреча» — отголосок «патигейта””, чуть не стоившего Борису Джонсону премьерского кресла.

Часть флагов неизменна на каждом фестивале.
— Всякий раз, когда я играю на этой сцене, — говорит Роберт Плант в перерыве между песнями, — я вижу вон тот желтый флаг, с буквами WW. Так что, ребята, следующая песня — для вас!

В этом году заметно отличие от флагов всех прошлых лет: десятки их, а то и сотни — о тех, кто купил билет на фестиваль осенью 2019, но не дожил до этого лета. Трогательные или иронические, эти посвящения от друзей, часто с портретами, развеваются каждый день перед всеми главными сценами эдаким бессмертным полком гластонберийской армии, и глядя на них, всерьёз осознаёшь масштаб эпидемии. Она вовсе не закончилась: по меньшей мере три концерта, включая уже упомянутых Chemical Brothers, были отменены из-за коронавируса.

Максимальная концентрация флагов — на концерте Ноэля Галлахера (Noel Gallagher), где вся поляна орёт проверенные временем и пропитанные дешевым пивом хиты Oasis, совершенно не видя при этом сцены. ”Я не против, — говорит кто-то, — но за три флага на одном флагштоке пора вводить уголовное наказание!”.

Последние лет двадцать среди фестивальных флагов неизменно присутствовал хотя бы один российский триколор. В этом году — впервые — ни одного.

Суббота

Суббота — главный фестивальный день, главные хедлайнеры и самая большая толпа. Утром, когда посетители ночных сцен еще укладываются спать, на West Holts выходит японская группа Kikagaku Moyo, играющая психоделический рок так, как будто Вудсток еще впереди. Группа хорошо известна в Британии и имеет своих верных поклонников, а заявление о том, что этот тур станет для группы последним, только подогрело интерес к их концерту. Через пять минут после его начала время останавливается, а облака, сгущающиеся над сценой, принимают форму японских драконов. Вероятно, те, кто использует расширители сознания, видят намного больше, но и на трезвую (не считая утренней пинты сидра) голову японцы звучат потрясающе. После концерта тут же у сцены они продают несколько своих альбомов на виниле и ставят прощальные автографы.

Вскоре на Other Stage выходят Skunk Anansie, не выступавшие на Гласто с 1999 года. Их вокалистка Скин по-прежнему энергична и агрессивна, а толпа устраивает такой слэм, что начавшийся было дождь в страхе отступает. Концерт состоит из старых и новых песен, принимаемых публикой с равным энтузиазмом. В середине концерта Скин произносит короткую речь про аборты, но формулирует так затейливо, что публика не сразу понимает, «за» или «против», и Скин приходится объяснять, что, конечно же, ”за”. Из песен, завершающих концерт наибольший отклик у зрителей вызывает Hedonism (Just Because You Feel Good).

На сцене имени радиодиджея Джона Пила тем временем играет свой бодрый поп-рок Ребекка Тейлор (Rebecca Taylor), ставшая известной под именем Self Esteem — ”Самооценка” — после своего предыдущего концерта на Гластонбери в 2019 году. Выпустив прошлой осенью второй альбом, Prioritise Pleasure, певица возвращается на Гласто уже в статусе любимицы публики.

Вечер на Пирамиде начинается с Haim, сцена которых оформлена в виде мясной лавки со свисающими с потолка бутафорскими сосисками. Девушки при этом одеты довольно откровенно, провоцируя публику, но надпись ”Women in music” на заднике сцены выглядит неубедительно из-за того, что за спиной у трех сестер стоят еще три музыканта, все мужчины, и именно они создают основной звук группы. Справедливости ради, на феминизм девушки особо не напирают, и хотя им приходится сократить концерт, основные хиты всё же удается сыграть, к немалому удовольствию публики. Шутка, предварявшая песню “3AM”, оказалась неудачной: после того как Даниэль, имитируя телефонный разговор с бойфрендом, сказала, чтобы он срочно прилетал из Калифорнии на Гласто и искал ее в три часа утра в “Кроличьей норе” (название одной из самых маленьких сцен фестиваля, известной своими необъявленными концертами), многие пришли туда в надежде на секретный сет — и были разочарованы его отсутствием.

Грета

Перед концертом Haim хозяйка Гласто Эмили Ивис представила публике Грету Тунберг. Пирамида взорвалась аплодисментами — экологическая тема на Гласто неизменно популярна. Однако более всего 19-летняя шведская активистка напоминала Леонида Ильича Брежнева на открытии XXV cъезда КПСС: ее десятиминутная речь, невыразительно прочитанная по бумажке, состояла из смеси новояза и пустых лозунгов. Призывая бороться с greenwashing (нечто вроде «замыливания экологической повестки»), Грета говорила о «климатической справедливости», не снисходя до объяснений, в чем именно она состоит. В спину Грете раздался недоуменный гул публики. Возможно, ее выступление было главным провалом Гласто в этом году.

Маккартни

Отметивший неделю назад 80-летие Пол Маккартни (Paul McCartney) живее всех живых (и уж точно живее некоторых исполнителей, годящихся ему во внуки)! Начав концерт с Can’t Buy Me Love, Пол в первой части концерта чередовал битловские хиты с песнями Wings — и звучало это вполне бодро, без скидки на возраст. Неправы те, кто говорил, что, мол, не те уже голос и энергетика — по сравнению с концертом 18-летней давности на той же Пирамиде, Маккартни почти не изменился.

Его считают талантливым, но недалеким сочинителем ”глупых песенок о любви”. Тем временем, Пол Маккартни — гений полунамёка, паузы, образа, поэтического умолчания. Например, бодрую и позитивную битловскую песню «Getting Better» сопровождает видеоряд лежащих в черно-белых руинах Лондона и Парижа, сквозь мёртвые камни которых растут анимированные психоделические цветы. На Let ‘Em In на экране на мгновение мелькают лодки африканских мигрантов, а на Lady Madonna, среди спортсменок и суфражисток — портрет всё той же Греты Тунберг.
- Когда мы играем битловские песни», — говорит Пол в паузе, — фонарики ваших телефонов выглядят как звёзды в необъятной галактике. А когда мы играем что-нибудь новое, — продолжает он, — это похоже на черную дыру. Но мы всё равно будем играть, потому что нам пофиг.

И действительно играет несколько песен с пары последних альбомов, выбор ”Fuh You” выглядит небесспорным, но кто мы, чтобы осуждать Мастера?

Группа звучит мощно, Пол явно получает удовольствие от концерта. В середине шоу он переходит на поднимающуюся платформу, взмывающую над поляной, и поет оттуда Blackbird и Here Today — сентиментальную балладу, посвященную Джону. Когда платформа опускается, он со смехом замечает: ”Вот пою я вам Blackbird — довольно тихую песню, правда? — оглядываюсь на Other Stage, а там такие огненные столбы — бух! бух!”

Приходит черед гостей: на I Saw Her Standing There на сцене появляется Дэйв Грол (Dave Grohl) из Foo Fighters, он же помогает группе и на Band On The Run, а на Glory Days и I Wanna Be Your Man выходит Брюс Спрингстин (Bruce Sprengsteen, которого приветствуют едва ли не громче, чем самого Маккартни.

Концерт подходит к концу по привычной колее: Live and Let Die (теперь уже приходит черёд Пирамиде взрываться огнём по всему периметру) и Hey Jude, припев которого поет вся поляна минут десять. Затем Маккартни уходит со сцены, но это еще не всё: вернувшись, Пол играет I’ve Got a Feeling, на которой звучит вокал Джона, выделенный из записей «Битлз» Питером Джексоном в ходе работы над фильмом Get Back. После такого можно сказать себе: «теперь я видел всё в жизни». Но нет, и это еще не всё — после оглушающей и головокружительной версии Helter Skelter звучит концовка альбома Abbey Road — Golden Slumbers, Carry That Weight, и, наконец, The End, на которой на сцене вновь появляются Гроль (в футболке с надписью ABBA) и Спрингстин, играющие втроем с Маккартни впечатляющее гитарное соло.

Представляя техников и звукорежиссеров, Пол говорит: ”Это самая лучшая концертная команда на свете. Сегодня последний концерт нашего тура, но мы обязательно сделаем еще один!”

Гей-пропаганда

Радужные флаги на Гластонбери повсюду, и в них становится всё больше цветов. Даже Маккартни вынес в финале концерта радужный флаг на сцену — впрочем, вместе с флагом Украины, которым он размахивал под одобрительный рёв толпы, и флагом Великобритании (что понравится не всем сторонникам независимой Шотландии).
Несмотря на наличие в составе фестиваля записных гей-икон — Years and Years, Pet Shop Boys, Дайаны Росс (Diana Ross), завершившей свой концерт бурлеск-кавером на I Will Survive Глории Гейнор, главное логово мировой гей-пропаганды — не на главных сценах. То, от чего любую мизулину хватит радужный кондратий, происходит заполночь в юго-восточной части фестивальной поляны, известной как Naughty Corner (”неприличный”, ”сомнительный”, или просто ”шаловливый” уголок).

Началось это всё четверть века назад с территории, называвшейся тогда Lost Vagueness. Как рассказывал Майкл Ивис в недавнем интервью, ”они просто пришли и предложили сделать сцену варьете и бурлеска. Я и согласился. А когда увидел, что получилось — ну, уже поздно было. Но я туда не хожу, я, знаете ли, довольно-таки традиционной ориентации”.

С тех пор многое изменилось, The Lost Vagueness выделилась в самостоятельный фестиваль, но традиции эпатажных гей-сцен на Гласто живы до сих пор: одна из них, Block 9, оформленная в эстетике клубов в Гринвич-виллидж семидесятых годов, представляет собой ретро-дискотеку, куда не пускают тех, у кого нет усов. Клубный вышибала, впрочем, предлагает наклеить усы всем желающим, не исключая, конечно, и девушек. Самая жаркая, шумная, потная и гедонистическая сцена Гластонбери стала в последнее время так популярна, что вход туда приходится регулировать — иначе площадки не вмещают всех желающих. И граница между иронией и реальностью там так тонка, что вряд ли стоит ее проводить.

Воскресенье

...А кому-то в понедельник на работу! Уже утром воскресенья в палаточных городках становятся заметны пустые места — люди сворачиваются, относят палатки в свои машины и возвращаются на последние один-два концерта. У других впереди еще 24 часа счастья.

Пирамиду в последний день фестиваля открывает лучший духовой оркестр Британии — Black Dyke Band. Cлушатели в основном сидят или лежат у сцены, кто-то доедает свой завтрак, остальные просто не в силах стоять после бурной ночи. Концерт начинается с токкаты и фуги ре-минор Баха, потом следует еще несколько серьезных произведений английских композиторов. Затем дирижер берет микрофон:
— Мы рады сегодня играть на той же сцене, где вчера играл Пол Маккартни — еще и потому, что нам однажды посчастливилось с ним работать. Знаете, у Битлз есть такая песня, Yellow Submarine? Так вот, духовые на этой песне — это мы.

После такого понимаешь, как плотно всё завязано в британской музыке, и как неслучайно всё происходящее. Концерт продолжается более легкомысленно, музыкой из фильмов и оперетт.

В последний день фестиваля отчего-то много джаза. Великий Херби Хэнкок (Herbie Hancock) на Пирамиде играет самые популярные свои композиции, и невозможно удержаться, чтобы не сравнить его с Маккартни: Хэнкок на два года старше, выглядит лет на двадцать моложе, и играет на своих клавишах много более сложную музыку, чем Let It Be. Группа не уступает своему руководителю: в каждом их звуке — десятилетия репетиций, после которых можно и импровизировать. Именно так и рождается mojo, волшебство джаза.

Более молодые коллеги Хэнкока играют в этот день на West Holts. Эмма-Джин Тэкрей ( Emma-Jean Thackray) и обладатели Grammy Snarky Puppy сильны и в технике, и в импровизации, но чуда отчего-то не происходит. Тем временем на Other Stage поп-певица Оливия Родриго приглашает на сцену Лили Аллен (Lilly Allen), и они к восторгу аудитории вместе исполняют песню Лили Fuck You, которую с удовольствием поёт несколько десятков тысяч зрителей.

Ближе к вечеру на Пирамиде играют Elbow. Парой недель ранее они участвовали в концерте перед Букингемским дворцом, посвященном празднованию Платинового юбилея Елизаветы II, и видно было, что ребята чувствуют себя неуютно. Гластонберийская поляна для них более привычна, и в этот раз тот же хит A Day Like This, подхваченный и усиленный многотысячным хором, звучит совсем иначе: словно написанный для Гласто, это гимн радости жизни, который каждый поёт о себе.

Рок в воскресенье представлен группами Amyl and the Sniffers и Turnstile, а Пирамиду закрывает рэпер Кендрик Ламар (Kendrick Lamar) в терновом венце.

Other Stage cтановится свидетелем концерта Pet Shop Boys —безупречно оформленного путеводителя по лучшим хитам группы последних сорока лет. В середине концерта Нил Теннант просит прощения у публики за техническую накладку, «которую вы, скорее всего, и не заметили» (клавишник группы Крис Лоу по каким-то причинам провел чуть не половину концерта за кулисами), а заканчивает сет великой песней Being Boring, посвящая ее жертвам недавней стрельбы на гей-параде в Осло.

Понедельник

”Любите ферму, не оставляйте следов” — призывает лозунг Гласто. И надо сказать, с каждым годом поляна после Гластонбери остается всё более чистой: сознательность публики растет, и сейчас уже не принято оставлять за собой палатки и прочее снаряжение. А то, что фестиваль несколько лет назад отказался от одноразового пластика, в десятки раз уменьшило объемы мусора перед сценами.
Солнце едва пробивается сквозь плотную облачность — невероятно, но за все дни фестиваля не было настоящего дождя, и легендарная гластонберийская грязь в этом году так и не появилась.

Последние сборы, последний завтрак на поляне — и на выход. Каждый увозит с Гластонбери свой фестиваль, непохожий на воспоминания других — двести тысяч разных ремиксов одного и того же события: слишком большого, чтобы его осознать, слишком прекрасного, чтобы его забыть.

— А ты видела Gabriels? Самая недооцененная группа фестиваля!
— Нет, зато я видела задницу Meghan Thee Stallion, и мне ничего больше не нужно!
— А как было круто ходить по полупустым сценам во время Маккартни! Рошин Мёрфи (Roisin Murphy) была в ударе!
— А кавер на Gaybar от той группы ночью, как их... что-то про церковь...
— Oh My God, It’s The Church, aга. А мне дико понравились Confidence Man — час чистой радости!
— А меня вообще разбудила чайка в четыре утра, в туалете, пытаясь вытащить из сумки мой сэндвич!

Этот фестиваль был, безусловно, самым лучшим, как обещал Ивис, но никак не удается отделаться от чувства тревоги — если в прошлом казалось, что через год мы непременно вернемся, то события последних лет заставляют думать, что жизнь наша слишком хрупкая и всё больше зависит от обстоятельств, которыми мы не можем управлять.

Выходящих с фестивальной поляны провожает плакат ”Увидимся через 359 дней”. Кто-то черным маркером пририсовывает к нему вопросительный знак.

Автор благодарит нашу фестивальную компанию, не пропускающую ни одного Гласто c 2003 года, и участников сабреддита /r/glastonbury_festival