ТЕАТР  "Бетховен слушал электронную музыку"

31 января в Боярских Палатах СТД пройдет показ довольно необычного спектакля режиссера Руслана Маликова "Цифровойтеатраналоговый". Спектакли Маликова шли и идут в театре Практика, Театре Наций, Политеатре, Театре.док, Центре Мейерхольда, МХАТе. Руслан сделал первую постановку в мире, в которой одновременно задействованы и слепоглухие, и зрячеслышащие актеры ("Прикасаемые"). В прошлом году его спектакли шли одновременно на нескольких титульных столичных площадках: "Последний герой", "Парикмахерша" (МХАТ им. Горького), "Чехов.FM" (премьера — дом-музей им. Щепкина, идет в Боярских Палатах СТД), "Мелиемелинам" (Театр.Doc на Острове, Площадка 8/3), а теперь Руслан ставит "Цифровойтеатраналоговый".

Как заявляет афиша, "Цифровойтеатраналоговый" - это "спектакль, под который можно танцевать". И это действительно так. Он весь - про движение и музыку.
Показ 31 января в чем-то премьерный, хотя официальная премьера прошла в минувшем августе на Фестивале электронной музыки "Сигнал". С тех пор спектакль пережил несколько реинкарнаций и в эту пятницу предстанет перед зрителем в новом виде — без актеров в традиционном понимании и с новыми текстами. К диджею Нику Молти на этот раз присоединяется музыкант Миша Браун. Формат спектакля — живая электронная музыка, оригинальные тексты современных драматургов, плюс общение со зрителем, вплетенное в канву постановки — это и концерт, и читка, и творческий вечер, и иммерсивный спектакль. Звуки поговорили с Русланом Маликовым о том, как он работает с музыкальным материалом, какая музыка спрятана в шуме лесов, и почему его зритель — зритель особенный.

Звуки: Руслан, у твоего спектакля довольно необычный формат, ведь в нем нет актеров. Есть режиссер, он же чтец, музыкант и диджей. Нет сидячих мест и все зрители танцуют. Это точно спектакль? Как вообще появилась идея такой постановки?
Руслан Маликов: Идея сама по себе не нова, она существует в разных вариациях, другое дело, что здесь этот формат доведен до определенного объема, расширен. То есть многие поэты читают свои стихи под живую музыку, "Кислород" Вани Вырыпаева был близок к такому формату, хотя там не было живых музыкантов. Но здесь он [формат] не замыкается на стихах, на текстовом материале. Звучат собранные тексты, скомпанованные, там есть внутренняя драматургия, она включает в себя и живое общение со зрителем. Можно сказать, что это и есть ткань спектакля. А актеров — как это нет?! Они там есть, просто это зрители и просто в постановочном периоде отсутствуют репетиции. Но это все-таки театр, это спектакль, импровизационный театр.
Вам рассказать как пришла идея? Нас пригласили на фестиваль электронной музыки "Сигнал". Мастерская тогда еще состояла из кучки студентов, моих выпускников [*на сегодняшний день в Мастерской Руслана Маликова больше 20 актеров, большинство из которых пришли в Мастерскую летом/осенью 2019 года - прим.ред.], и нам надо было как-то заявлять о себе, и мы согласились, причем бесплатно, сделать два выступления на сцене под открытым небом, на фестивале "Сигнал", на Никола-Ленивце. Во вторую ночь, под проливным дождем, мы играли этот спектакль: он ведь был придуман для фестиваля. Мы начали слушать много электронной музыки, мы слушали ее и до этого, но благодаря этому приглашению стали слушать очень много. Мы все стали "электронными". Нас толкнуло в такое рассуждение о форматах, об этом переходе от аналога к цифре, мы переслушали много музыки, от симфонической до электронной, и задумались, стали размышлять, и эти размышления и вылились в спектакль.
Потом пришла идея включить зрителей в качестве актеров, эту версию мы играем 31 января.

Звуки: У тебя почти во всех спектаклях очень сильная привязка к музыке: "Чехов.FM" например, частично построен на разных популярных песнях, там звучит весь спектр от Киркорова до Гражданской обороны, и эти песни звучат в исполнении чеховских персонажей. В «Мелиемелинам» довольно сильная привязка к мелодиям времен СССР. Какую роль, какое значение имеет для тебя музыка в театре?
Руслан: Для меня музыка не в театре, для меня музыка всегда есть в жизни. Даже когда не звучит музыка написанная, из динамиков, кем-то играемая, – она всё равно звучит. Звучит внутри, звучит вокруг. Наверное, просто выстроен уже аппарат, который всё вот это вокруг делает музыкой. Мы как в тюрьме своей речи, так и все-таки в тюрьме музыкальной культуры. Мы наверное не можем уже слушать вчистую какие-то звуки, они нам напоминают то симфонию, то какую-то мелодию, или какой-то ритм. Вот интересно, если я никогда не слышал ни симфонической музыки, ни какой-либо еще, каким бы было мое восприятие на берегу моря или в лесу?
С одной стороны, можно сказать: "какая поэтическая натура, он везде слышит музыку!", но с другой стороны, это как раз про ограничения получается ситуация. Я за пределы этой культуры не могу выпрыгнуть, я являюсь ее узником.

Звуки: У тебя свой метод работы с актером, и он включает тщательный разбор текста во время репетиций новых спектаклей, то есть, все режиссеры разбирают текст, но ты это делаешь особенно детально, чтоб не сказать дотошно. А как ты работаешь с музыкой?
Руслан: Это музыка со мной работает. Я ничего не могу с этим поделать. Она просто звучит и всё. И я понимаю, раз она звучит, надо как-то ее вывести в мысли. Картинки вертятся внутри и рождаются от материала, или от темы. И всё это происходит с каким-то звучанием. Я в принципе сам ничего не придумываю.Я провожу, я проводник.

Звуки: А тексты? Тоже не придумываешь?
Руслан: Тексты не придумываю, их придумывают драматурги. Иногда вместе со мной, иногда нет. Вот в этом спектакле звучат тексты Ксении Адамович и Данилы Чекрыгина. И еще текст Лейбница.

Звуки: Твой новый спектакль анонсируется как "спектакль под который можно танцевать". Еще в репертуаре Мастерской Маликова есть "спектакль-лаборатория" и "стихополигон". Многие твои спектакли иммерсивные, интерактивные, в каждом из них ощущается поиск новых форматов, новых путей существования в театре. Расскажи немножко о том, как возник этот поиск и что ты пытаешься найти?
Руслан: Раз пошла такая пьянка, раз уж мы про музыку, может я буду ее упоминать постоянно, от нее отталкиваться. На самом деле это очень важно: аудиоканал вообще самый мощный, самый сильный из органов восприятия. Известно, что в кино порой 70 процентов всего, настроения, динамики, и так далее - делает музыка. Сразу проходя мимо мозга в глубину подсознания. И я все-таки настаиваю на том, что эта музыка, она звучит, она существует отдельно от меня, она приходит, она в меня входит.
Мне кажется, что в скором будущем не будет электронной или неэлектронной музыки. Слушая Бетховена, у меня в голове может звучить бит, и я могу при этом, сидя в концертном зале, качать головой в такт. А слушая электронную музыку, у меня внутри вполне себе может звучать и Бах и Бетховен и Моцарт. Так же и с форматами абсолютно. Даже если они сейчас пока не всеми применяются, они не новые, они уже существуют. Я не ищу новые форматы, скорее такое ощущение, что они вместе с музыкой находят меня. Мне кажется, что специального поиска форматов нет. Есть современный зритель и есть желание сконтактировать с ним. Поэтому формат зависит от темы, на которую я говорю, от людей с которыми я говорю, и в каких условиях этот разговор происходит.
Мы общаемся постоянно, друг с другом, в разных кафешках, барах, где звучит музыка и люди танцуют, - и мы общаемся танцуя. У меня сын не вынимает из уха одного наушника, один вынимает и общается, но я знаю что у него параллельно работает второй, очень часто. Беспорводной наушник, которой еще и зимой в шапке не заметишь. Я постоянно заглядываю, и я так, по-стариковски, прошу такого аналогового включения, параллельно, но наверное это уже невозможно. А я представляю что, а если музыка будет на другом носителе, ее можно будет вызывать просто усилием нейронных связей, заработали они, пространство отозвалось, и всё вокруг заиграло. С одной стороны было бы здорово, с другой стороны — ужас был бы, предствялете, идешь по городу,и такая какофония невероятная, у всех что-то звучит. А может это было бы показателем — ага, тут сообщество или общество людей настроилось друг на друга, - и стало гармоничным. Форматы это то же самое. Либо мы ищем новые ходы и неожиданные ракурсы, расширяем границы, боремся со стереотипаими, с шаблонами...Формат спектакля по всей земле, во всем мире, уходит в разговор, о том какой он, формат.

Звуки: В ЦТС ты работаешь с диджеем Ником Молти и музыкантом Мишей Брауном. Расскажи об этом сотрудничестве - как вы работаете над спектаклем, насколько всё прописано заранее, насколько это импровизация? Для многих людей режиссер ставит спектакль и подбирает музыку под то, что он поставил. Как это работает у тебя?
Руслан: Я очень часто, как и с художниками, так и музыкантами и композиторами очень люблю, когда не я всё придумал, а когда мы вместе. Я раскрываю тему, обозначаю рамки разговора, конкретизирую, сужаю, чтобы избегать общих мест и развесистой клюквы, точно придерживаться и исследовать какую-то тему и проблему, рассказываю о своем видении композитору и мне безумно нравится когда он вдруг что-то неожиданное для меня приносит, видит по своему, и это попадает, не противоречит, а обогащает мою в общем-то небогатую фантазию, постоянно подпитывает. Диапазон-то невероятнейший у музыки, у электронной. Просто так вышло, что нот — семь. Ну вот и всё. А вот конкретно, допустим, с Ником Молти связывает давнишняя история дружбы, и его внутренний музыкальный мир очень интересен, он очень талантлив. А Мишу Брауна я знаю недавно, но сразу как услышал его музыку, на самом деле сразу как увидел его, какое-то его, то ли безумие, оно такое, оформленое, немного хаотичне, сразу меня привлекла. Он техно играет на пианино, так никто в мире больше не делает! Безумие в смысле свобода, я об этом. Не безумие ради безумия и эпатажа, а вот такой какой-то свободы. Мне кажется и музыка его такова, и поиски его таковы. Как и многие сейчас, он человек-оркестр, он человек будущего.

Звуки: А как ты отбираешь музыку? Как происходит рабочий процесс с диджеем и композитором? .
Руслан: Так получилось, что люди в основном танцуют...многие под техно. Мне техно очень нравится, и разновидности его разные нравятся, и мне нравится танцевать под техно. Ник Молти и минимал любит играть, и совсем жеткое, тяжелое техно. А Миша вроде бы...как будто он подключен к чему-то, что звучало в Средневековье, от барочного до наших дней, или вдруг у него это очень органично сочетается с техно... Ну он же мистическую академию заканчивал, в конце концов! Эта мистика в нем присутствует. Он ничего для этого специально не делает. Он тоже идет за своей путеводной звездой.
Мы живем в такую эпоху, мне кажется, что и времени нет, и мы как раз сейчас восстанавливаемся, человечество было очень разрознено, а сейчас человечество возвращается к себе, в свое детство, немного как старики, когда они впадают в детство, так и мы сейчас. Вся музыка существует сейчас и существовала когда жил Моцарт. Мне кажется, электронная музыка существовала всегда в вибрациях мира, и он ее скорее всего слышал, и Бетховен слышал ее, я уж не говоорю про Стравинского или Шостаковича. Первобытный человек, когда складывал ритмы первые, наверное отталкивался от какого то шума леса или какого-то то ритмичного шума прибоя или отпугивал кого-то, и вот эти ритмы, мне кажется...первобытный человек слышал электронную музыку. Она вокруг витала. Уже всё было. И всё еще будет.

Звуки: То есть электронная музыка существовала в мире всегда, мы просто "не знали как ее готовить"? Не знали, как перетранслировать уже существующее в природе?
Руслан: Она всегда существовала, и мы только научились ей пользоваться. Мне кажется, ее многие слышали, и в каком-то смысле — это может быть возвращение. Мы начали ее слышать и воссоздавать и пользоваться ею. Неизвестно, какие музыки нас ещё ждут...Ну в общем - «конец времени композиторов.» Когда ничего нового сочинить уже нельзя, и возникают движения типа минимализма, плюс детализирование — берется каждая деталь и из нее выжимается всё, что только можно.

Звуки: А есть какие-то современные музыканты, с кем бы ты хотел поработать?
Руслан: Слушай. Море. Невероятное море. Сейчас конечно такой поток информации, с которым мы еще не научились справляться, вот открылось и хлынуло, и нас сносит всех. Конечно огромное количетсво музыканов мне интересны. Алексей Айги, с которым я уже в принципе работал, и при любом удобном случае, если у него есть возможность, обращаюсь. Невероятный Леонид Федоров, фольклорный, и с электроникой одновременно. Даха Браха. Старостин. Музыкантов можно долго постоянно. Радиохед. Я бы просто взорвался на мелкие кусочки если бы судьба дала возможность столкнуться, а уж тем более поработать.

Звуки: Что для тебя самое главное в творческом процессе?
Руслан: Самое главное - это свобода. И творческая воля. Соответствие жизни и того что ты делаешь, тому как ты живешь. Для меня это важно, мне кажется это для всех важно. Сейчас невозможно быть художником который врет. Который пропогандирует одно, а на самом деле он другой. Мне кажется, есть ложное представление о свободе, как вседозволенности. Это как раз большая несвобода.

Звуки: Мы тут обсудили и форматы, и музыку вечности, и безвременье, и безумие. Так о чем все-таки спектакль?
Руслан: О том, как одна крестьянка полюбила соседского парня. А его забрали на войну. Она его ждала-ждала, пока не не дождалась. И она бросилась с обыва, и пучина морская поглотила ее. В общем, все умерли. А еще, о том, что со сменой аналога на цифру пришла неизбежная необходимость раздвигать границы привычного диапазона. Заглядывать с той стороны, на которой ты никогда не был. Это такая вещь которую нужно проговаривать, которой мы в жизни пользуемся, дуальность — о дуальных парах, о неукладывающемся в формальную логику целостном существовании противоположностей, которое только в человеке находит свое обоснование, животные хоть и живут в этом противоречии, но не задумываются о нем.
А еще это спектакль про смелость, честность и свободу. Мне кажется, про это, эти темы, вообще необходимо начинать делать, ставить.. Про анализ гуманистический. Всё меняется очень быстро, и вокруг много неизвестного. Большинство из нас как будто бежит от обсуждения этого неизвестного. Сложно обсуждать то, чего не знаешь , - но необходимо. Мы даже не формулируем происходящее сейчас, ведь мы по сути последние поколения живущие в цифровом мире, но заставшие еще мир аналоговый, мы лишь начинаем приближаться к формулировкам, к формированию критической теории о сегодняшнем дне. Почему при таком разговоре, спектакль проходит в танце? Подсознательно мы бежим, когда речь заходит о серьезной и важной теме, потому что -тяжело, нудно, неприятно. А мне кажется, можно по-другому. Мне кажется, можно думать и говорить об очень важных темах - танцуя. И это позволяет избегать пафоса - и чувствовать себя живым.

"Цифровойтеатраналоговый" идет в Боярских палатах СТД и на Площадке 8/3. Билеты можно приобрести на сайте Мастерской или на месте, начиная за час до начала спектакля. Следующий показ: 31 января, 20:00