Юрий НАУМОВ  ... Я вставал от звука, а не от слова ...

В.Твое творчество часто определяют как "пост - хиппизм". Насколько ты с этим согласен?

О. Знаешь, я читал о LED ZEPPELIN, что это была последняя команда эпохи хиппи, и взлет ее совпал с распадом тамошней "системы". Я не переношу их ситуацию сюда, но сходство есть.

В. Между твоим творчеством и LED ZEPPELIN?

О. Между ситуациями, конечно! Я не примыкаю ни к каким неформалам, но эстетика и мировосприятие хиппи мне ближе всего. И хотя я не работал на "систему" как музыкант, но, наверное, моя аудитория состоит из одиночек, на которые распадается "система". Может, это иллюзия, может, они никогда и не были вместе, но мое магнитное поле соотносится с ними сильнее.

В. Кстати, по поводу твоих любимых выражений: поле, энергия - это что, влияние распространенных среди хиппов йоги, дзена и прочего Востока?

О. Нет я могу от себя декларировать то, что воспринял интуитивно, а не логически, не через информацию из книг, рассказов и т.д.

В. А почему ты мало выступаешь на большой аудитории?

О. Для меня флэтовые сейшена - идеальный путь, потому что здесь есть четко уловимая связь с людьми, и я могу позволить такую роскошь как самообнажение. Вижу живую воду в глазах и могу заняться эксгибиционизмом, который дает высокий уровень вибрации. Например, я сейчас вернулся с Украины: "Рожден, чтобы играть" и "Карл" идут на "ура", "Дорога назад" - увы... Понимаешь, старик, пока флэтовские сейшена не запретят, я не сменю их на большие залы, несмотря ни на какие коммерчески выгодные условия. Не знаю, насколько это подходит для интервью, но я пришел к выводу: на подходе к четырем сотням зал необратимо меняется, большой зал навязывает тебе определенный стереотип поведения; либо ты наш вождь, фюрер, либо летят яйца, помидоры и прочая херня. 1-2 такие ходки ничего, но долго ориентироваться на эту реакцию - лишь бы только взять зал, не дать ему уйти - значит идти на снижение.

В. Это относится ко всем рокерам?

О. Это важно для меня. Но, в принципе, это важно и для Шевчука, Кинчева и остальных, потому что существует обратная связь: если для тебя успех - это буря аплодисментов и брызгающие кипятком первые шесть рядов с пятнадцатилетними, то это все не может собрать тебя как художника. Хорошо, когда есть параллельный мир, мир флэтов.

В. Как ты соотносишь свои акустические выступления и студийки ПРОХОДНОГО ДВОРА?

О. Я столкнулся с печальным фактом, которого не предполагал. Я выкормыш западного рока, и когда люди говорят, что Высоцкий - первый в России рокер - может это и так, но у меня это вызывает сопротивление, потому что мои корни не здесь, я "вставал" от звука , а не от слова, понимаешь? А потом я автоматически перенес звук на слова и "прокололся", потому что критерии восприятия оказались полярны. А меня вышвырнуло на край, особняком. И когда я стал замешивать электрические альбомы, то понял, что если на сегодняшнем допотопном звукозаписывающем уровне я сделаю самые существенные свои песни, они все равно окажутся холостым выстрелом, и впредь мне следует ориентироваться на более примитивные в музыкальном отношении композиции, придерживаться баланса между звуком и словом. В этом смысле оба альбома - экспериментальные, они вызвали локальный интерес, но в целом, конечно, провалились. На что расчитываю - подобраться к более сложным вещам, накопив опыт звукозаписывающей кухни - ведь времена, когда запись в подзаборной студии канала только потому, что песни были честные, кончились в 86-ом году. В драчке за мозги, хотим мы этого или нет, чтобы не проиграть Малежику, мы должны срочно прохабать то, что он прохабал давным-давно. Люди говорят, что уровень моих альбомов гораздо ниже меня же акустического. Но я думаю, что потом, в ретроспекции, они будут восприниматься гораздо лучше. Недавно записан 3-й альбом, надеюсь, он докажет справедливость моего предсказания.

В. Есть мнение, что ты дерешь с Башлачева.

О. Ну, во-первых, мы начали почти одновременно: я в 82-ом в Н-ске, он - в Череповце. Во-вторых, есть только один художник, влияние которого на себя целиком и полностью подтверждаю - это Майк.

В. Ты более богемен, он более фольклорен, и о...

О. Рок вообще очень честное искусство - вспомни Макара, ему верила вся страна какое-то время. Тот же Цой - он что, неискренен, что ли? Вопрос так стоять просто не может. А богемность...

В. Я уточню: искренность бывает разная - более наивная, более трезвая.

О. А вот оно что! Так вот богемность. Есть люди, считающие, что если бы Башлачев еще лет 6-8 порубился, он был бы популярен, как Высоцкий. Тебе надо говорить, что это бред сивой кобылы?

В. Не надо.

О. Почему?

В. Высоцкий лучше уловил время?

О. Башлачев уложил его лучше всех нас. И, между прочим, был изощренный художник. И язык его понимала, дай Бог 1/4. Остальные сработали по извечной российской инерции: раз все заговорили, так, может, мы, дураки, чего-то недопоняли? Это просто плебейская наша черта - невозможность адекватно воспринять художника, и жаловаться в нашей стране на это - все равно, что ругать плохую погоду. Когда я услышал его впервые, было ясно, что художник гигантский, но это было уже в ту пору, когда изменить, повлиять на меня уже было нельзя. Уже готовились миниатюры "Рожден, чтобы играть", "Карл", я выходил на свою эстетику, на аллитеративные ходы.

В. Не очень вежливый вопрос. Есть люди, которые обламываются от того, что у тебя в песнях часто встречается слово"мама".

О. Они уже перестали обламываться от гребенщиковской "воды"?

В. Про него уже никто и не говорит.

О. Ха, настанут времена, и про меня никто не будет говорить. Ты пойми, мой мир на этом зиждется, это моя точка отсчета. Человеку, не прешедшему к своему Богу, приходится опираться на начало пути. Мои отношения с миром во многом сводятся к моей неподготовленности, к эффекту тепличного ребенка. Я не перестаю офигевать от всего, что со мной твориться. А если люди обламываются - значит не хотят напрячь мозги.

В. Меня несколько удивило, что ты среди влияний в первую очередь указал Майка. Хотя бы потому, что у Майка нет слова"мама" и вообще он довольно ироничен и чужд сентиментальности, разве что в самых небольших дозах - "Да святится имя твое".

О. У тебя немного плебейский подход: на самом деле влияние вовсе не предполагает внешнего сходства.

В. Но Майк на все смотрел с прищуром, и вообще, концепции рокеров 70-х и 80-х разные, и ты, по-моему, ближе к первым (отсюда и "пост-хиппизм").

О. Вспомни, Макаревич первым у нас заявил рок-героя. Кто этот герой - кайфовый парень с сильным дидактическим потенциалом. А все остальные должны отчитываться перед ним, почему они такие плохие.И поколению конца 70-х было очень приятно отождествлять себя с таким героем. А когда Макаревич в Москонцерт ушел какой шорох поднялся?! "А, проститутка, предал!". А почему? - Да потому, что люди сжились с приятным чувством, что они - как тот герой, и когда изобретатель героя уходит в Москонцерт, то сразу хочется погромче заявить, что мы-то хорошие, мы-то - чистенькие, а он - плохой, и мы его не любим. А тут парень из белоночного города предложил другого героя: "я не хороший, не плохой, я видел это со стороны, я не играю в это", все слушали-слушали, и вдруг где-то в районе 82-ого года стали въезжать: "Братва, это же круто!". Примерно в той же эстетике, только более грязной, работал Майк. Майк прошиб меня, потому что хоть в нем и не было того, что называется "высоким искусством", но такого колоссального сдирания кожи я не помню ни у кого. Но его взлет оказался недолгим, потому что он нестабильный художник, а вокруг него очень быстро закрутились какие-то не те люди, "приносящие портвейн".

В. Кстати, каково твое мнение о московском роке?

О. Московская публика достойна большего.

В. Притча во языцех... А ОТКАЗ, НЮАНС, ЗВУКИ, КРЕМ?

О. Нет, не то... Я думаю, Москва подарит много крутых имен где-то в начале-середине 90-х годов. Лучшие времена Питера прошли, к концу десятилетия клуб полностью дискредитирует себя, произойдет тотальная коммерциализация всех более или менее заметных художников.

В. А првинциальная волна: Свердловск, Архангельск, вся Сибирь?

О. Я думаю, колоссальное слово останется все-таки за Москвой. Задавив своих (купив Макаревича, посадив Романова и т.д.), она в течение многих лет училась у пришельцев. Пока она гонит коммерцию, но есть талантливые волчата, сидящие по квартирам, которые весь этот громадный опыт сейчас переваривают. Пройдет 3-5 лет и они о себе заявят. Я знаю где-то человек 4-х, в которых скрывается потенциал крупных художников. Я не могу сказать, что это рок в чистом виде, это какие-то пограничные области, но это не скоморошество, эти люди будут экспериментировать с электричеством. Вот, например, парень, который играл у меня в 3-ем альбоме - Игорь Чумычкин. Информационная плотность сегодня уже настолько велика, что нынешние художники раскачиваются до более-менее заметных высот не за 2-3 года, как мы, и не за 5, как БГ и Макар, а за год-полтора. Пусть я сейчас буду голословен, но я уверен, что Москва раскрутится очень круто.

В.(Про себя подумал: "В свете этих новых требований особое внимание следует уделить печати, а особенно - УР ЛАЙТУ"). Как ты пришел в рок-музыку?

О. Услышал БИТЛЗ в 6 лет (в 68-м году) и приторчал, потом был спад, а вторичный интерес возник лет в 11. В любом случае, взял гитару в руки в 12 лет.

В. Что пел?

О. БИТЛЗ, конечно. Подобрал сотни полторы песен, в основном из ранних альбомов. На меня это оказало огромное влияние.

В. У тебя хорошая техника, ты где-нибудь учился?

О. Дома, больше нигде. Разве не видно, что моя техника - доморощенная? А потом, ближе к 15, по мне шарахнуло LED ZEPPELIN. Ну а к 20 - Майк. До этого я пытался шебуршиться к поэтам, которые что-то делают(не к книжным, а из андеграунда, из ровесников), но ничего меня не устраивало. Неплохие стихи, но внутреннего резонанса во мне не вызывали. А так как я был тепличный ребенок, с сильными параноидальными наклонностями, то мне нашлось, что сказать. Все мое искусство сильно замешано на психопатологии, и избавится от этого я не смогу, наверное, никогда. В принципе, рокером я стал уже после того, как стал студентом мединститута, куда поступил после школы.

В. Окончил?

О. Почти, за полтора года до конца ушел. Кстати, если у вас будет желание, проведите исследование: из каких социальных групп происходят рокеры? Мне кажется, что большинство из них - выходцы из среднего класса.

В. А что ты сам можешь выделить из своих вещей?

О. Конечно: "Азиатская месса", "Печальные сказки", "Космос", "Частушки", "Дорога назад". Для меня все большее значение приобретают блюзы. Чувствую, что скоро стану исключительно блюзовым музыкантом. Может быть, все, что я пока сделал - только прелюдия к этому. И еще, мне кажется, сейчас из эстетики рока я уже куда-то выхожу.

В. Как ты смотришь на будущее рока? Уже два года разрешают концерты, рок перестал быть запретным плодом...

О. Я думаю, что еще лет десять рок будут прижимать, по крайней мере, до тех пор, пока у власти не появятся ровесники хотя бы Леннона.