PLAISTOW  Триумфальное возвращение

Швейцарское джазовое трио Plaistow выступило в Москве. Специально для этого концерта в клубе «ДОМ» разобрали сцену. В «ДОМе» иногда такое бывает. Так было, например, в 2011 году на концерте франко-шведского фри-джазового трио Peeping Tom. Тогда музыканты играли на месте разобранной сцены. Теперь же в «ДОМе» поступили по-другому: сцену разобрали, но место выступления музыкантов сдвинули к середине зала, убрав оттуда стулья. Расчищенное для музыкантов место окружили стульями (часть стульев оказалась на месте разобранной сцены). Всё это привело к созданию уютной, почти квартирной атмосферы, которой способствовал также приглушённый свет. В других российских городах концертная атмосфера, судя по всему, была совсем другой. А в Красноярске музыканты и вовсе отыграли в филармонии на фоне органа. К сожалению, в Москве почти нет залов без сцены, где между зрителями и музыкантами нет преград (из таких мест мне вспомнился только Зеркальный зал Государственного института искусствознания, где проходят концерты классической музыки).

В этот раз группа приехала в новом составе. Басист Рафаэль Ортис (Raphaël Ortis) принялся экспериментировать в собственном проекте Léon, а его место занял молодой басист Винсент Руис (Vincent Ruiz). В остальном лица в Plaistow не изменились: Йохан Буркенес (Johann Bourquenez) за роялем и Сирил Бонди (Cyril Bondi) за ударной установкой. Инструментом Руиса стала бас-гитара скромной марки Squier (в то время как на сайте группы он изображён с контрабасом: раз, два).

Стартуют швейцарцы с трека «Lacrimosa», который открывает одноимённый альбом 2012 года. Первым начинает Йохан. Клавиши нервно дрожат минуты три, мелодия при этом почти не развивается (настоящий минимализм), убаюкивающий звон клавиш погружает в приятную дрёму. Затем вступает Сирил. Равномерный стук его палочки по тарелке похож на часы, отсчитывающие время. Тем временем клавишный узор меняется медленно и почти неуловимо (так порой меняется облачный узор на небе – вроде бы внимательно смотришь на него, а за изменениями всё равно не уследишь). Удары бас-бочки медленно подталкивают всю музыкальную картину. Затем Йохан залезает руками в рояль и начинает играть на струнах, и тут же к музыке подключается урчащий бас. Звуки рояльных струн напоминают гитарные, музыка становится похожа на вступление к пост-роковому треку (при том, что музыканты уже играют минут 12). После подобного вступления пост-роковые группы обычно разражаются мощными сольными партиями, но у Plaistow не зря есть трек под названием «Steve Reich», названный именем американского композитора-минималиста. Музыканты не скатываются в клишированный пост-рок, а остаются в своём гипнотическом минималистском кружении. «Lacrimosa» длится около 20 минут.

Концерт продолжается. В какой-то момент Йохан снова начинает играть на рояльных струнах. На сей раз их звучание напоминает какой-нибудь экзотический щипковый музыкальный инструмент. Сирил тем временем накрыл чёрной материей малый барабан и сменил палочки на щёточки. Чёрная материя приглушает звук. Сирил время от времени высовывает язык, словно бы дразня публику. Кажется, его толстый язык живёт отдельной от хозяина жизнью. Он резко выглядывает изо рта, как отдельное существо, и так же резко прячется. Йохан же в отдельные моменты играет с таким лицом, будто он пьянеет от своей игры прямо во время концерта. В какой-то момент к музыке вполне безболезненно примешивается шипящий звук наливаемого в баре пива.

Далее наступает время композиции «Mairie Des Lilas», внутри которой больше всего экспериментов. Так, Сирил зажимает палочки в кулаках и начинает скрести ими по напольному том-тому. Со стороны это похоже на попытку грубого примитивного рисунка (так рисуют на бумаге дети, ещё не научившиеся правильно держать карандаш). Также Сирил использует небольшие металлические предметы, похожие на колокольчики. Постукивая по ним маленькой металлической палочкой, он добивается звука, похожего на звук металлического велосипедного звонка, но очень тихого, почти призрачного. В какой-то момент Йохан стучит по рояльным струнам кулаком, добиваясь похожих на гром звуков. Сирил вторит ему, стуча по тарелкам. В другой момент Сирил быстро проводит предметом, похожим на колокольчик, по напольному том-тому. В результате получается движение, напоминающее мазок кистью, и раздаётся скрип. Наблюдать за Сирилом интереснее, чем за другими участниками группы. Он весь в эмоциях, его лицо постоянно в движении. Вот он играет так, будто угрожает палочкой кому-то из зала, а вот он так осторожно стучит палочкой по тарелке, словно она раскалена и можно обжечься.

Музыканты не делают пауз между композициями, тем самым не отвлекая зрителей от музыки и превращая концерт в одно большое музыкальное путешествие. Ближе к концу концерта они начинают играть «Cube» – второй трек с альбома «Lacrimosa». Музыканты исполняют «Cube» в особой концертной версии. Из неё они выбрасывают часть, состоящую из потусторонних скрипов и прочих пыточно-подвальных звуков (это фри-джаз/фьюнерал дум, который есть в альбомной версии), но оставляют наиболее энергичную часть – быструю и взрывную, с импульсивными искрящимися партиями ударных. Разогнав таким образом музыку, швейцарцы не добивают слушателя следующей мощной композицией, а плавно переходят на медленный похоронно-джазовый трек «Boomerang», вызывающий устойчивые ассоциации с творчеством Bohren & der Club of Gore. В этой композиции Йохан, играя на струнах рояля, извлекает звуки, напоминающие ситар. Временами кажется, что он мог бы играть на рояльных струнах непричёсанный расшатанный блюз. Чувствуется, что в потенциале музыки Plaistow, помимо множества стилей, заложен и блюз.

«Boomerang» завершает часовую концертную программу швейцарцев, но зрители бурными аплодисментами вынуждают их остаться и сыграть на бис. На этот раз зрителей пришло очень много, в отличие от концерта Plaistow, о котором Звуки писали в 2009 году. Зритель со временем исправляется.