THE AMERICAN DOLLAR  Небо, вертолёт, хатифнатты

Московский концерт американских пост-рокеров The American Dollar прошёл спокойно. Небольшой зал клуба Plan B остался полупустым. На сцене всего два человека: гитарист Ричард Куполо (Richard Cupolo) и барабанщик Джон Эмануэль (John Emanuele). Оба держатся немногословно и скромно, похожие на студентов или просто молодых людей, которых можно повстречать на улице или в парке.

Концерт начинается, и перед слушателями начинает разворачиваться светлый мир группы. Ричард и Джон время от времени отвлекаются от своих основных инструментов и переключаются на клавишные. При помощи живых инструментов и компьютера музыканты создают переливающееся, звенящее пространство. Со сцены летят электронные причмокивания, приподнимающийся звон, отдалённо похожий на шелест листвы. На задник сцены проецируется непрерывный видеоряд. Мы видим дневной город, исполосованный автомобилями. Скорость воспроизведения убыстряется, автомобили снуют, как насекомые. Нам показывают уже ночной город, мерцающие улицы, автомобили. В какой-то момент происходящее на экране становится похоже на обложку альбома "Midnight Radio" (1995) группы Bohren & Der Club Of Gore.
Звучит лёгкий электронный гул, задумчивый, эмбиентный. Под такую музыку представляется ночной троллейбусный парк. Застывшие троллейбусы с опущенными усами. Но вот на экране крупным планом показан раскрывающийся цветок. Затем пчёлы, спешащие на работу. Потом вертолёт, летящий где-то вдалеке и похожий издали на стрекозу. Затем солдаты, играющие в окопах в карты. Далее - поднимающийся и набухающий цветок ядерного взрыва. Во время эпизодов с солдатами и взрывом начинает казаться, что нам транслируют некую агитку относительно войн на Земле, но понять её толком не удаётся, так как музыка - инструментальная, а названий песен явно не хватает для полноценного высказывания. Например, такие названия, как "War on Christmas" или "Summer of War" мало о чём говорят.

Но чаще всего зрителям показывали небо и облака. И дорогу. Вид из окон проезжающего поезда: заснеженные поля, кривое дерево, кивающее проезжающим вагонам своими корявыми ветками. Ричард, обратившийся к синтезатору, играет так, как и следует играть мелодичный пост-рок/эмбиент: несколько нот, простая, но запоминающаяся мелодия – и всё, больше ничего не надо, зритель уже подхвачен этими лёгкими звуками.

Музыка этих американцев – музыка простого движения. Она приятно слушается в поездах метро, троллейбусах, трамваях. Иногда она похожа на выход к свету, как если бы поезд вырвался из подземного тоннеля на уличный участок и по всем вагонам побежали бы полоски солнечного света. В какой-то момент кажется, что видеоряд для этой группы стоит пускать с нескольких проекторов, чтобы изображение плясало по потолку, стенам, балкончику и барной стойке, чтобы зрители попали внутрь этих светящихся облаков. В другом эпизоде Джон усердно стучит по барабанной установке, а на заднике яркими красками брызжет извержение вулкана. Джон бьёт по барабанам и позади него разбрызгивается лава, как будто его удары и вызвали это извержение. Мой ум немедленно захватили словесные ассоциации,- например, часть одного монолога из фильма Романа Полански "Горькая луна": "Это был мой Нил, мой Ганг, мой Иордан, мой источник молодости, второе крещение". Крещение огнём, если так можно выразиться. Этот момент стоит отнести к кульминации концерта. Другим таким моментом было исполнение песни .

Играли музыканты ровно час – с 20:40 до 21:40, а потом исполнили ещё одну песню на бис. Недостаток у всего происходившего был только один: музыканты не пытались выйти за рамки выбранного стиля. Под конец концерта от этой нарочитой простоты начинаешь уставать. Хотелось хоть какой-нибудь неожиданности. Даже если бы на сцену выбежал карлик в шлеме викингов и с теннисной ракеткой в руках, это никак не повлияло бы на музыку. Похоже, термин "пост-рок" в некоторых случаях стоит видоизменять до словосочетания «просто-рок». The American Dollar – как раз такой случай.

Во время исполнения последней песни виджей вновь предложил зрителям голубое небо и белые облака. Происходящее уже стало напоминать фотосайт, где каждый второй фотограф непременно показывает снятое им небо.
Но тут концерт закончился. На сцену вышла девушка и сообщила, что сейчас Ричард представит публике свой сольный электронный проект Glass Gifts, после чего на балкончике музыканты раздадут автографы всем желающим. После этого на сцену выбрался Ричард, встал за ноутбуком и скромно заулыбался. Зазвучала музыка, которой самое место в модном клубе во время ночной дискотеки. Ломаная, танцевальная, пульсирующая. Однако любители пост-рока даже и не думали пускаться в пляс. Зрители стояли молча и неподвижно, словно хатифнатты. Музыка тем временем лопалась, разрывалась, кое-кто всё-таки затанцевал, кто-то ушёл, и в зале стало просторнее. Этим трескучим IDM-композициям хотелось давать собственные названия типа "Музыка для раскуроченного будильника", "Внутренности моей кофемолки", "Ночь в электрических джунглях". Примерно так они и звучали.

Сольный сет Ричарда продолжался около 30 минут, после чего произошла обещанная раздача автографов. Ричард и Джон сидели на балкончике на стульях. На столе рядом с ними стояла низкая настольная лампа, какие показывают иногда в полицейских фильмах на допросах. Обычно над такими лампами склоняются детективы с квадратными физиономиями и, шевеля внушительными желваками, плюются ругательствами. Возле лестницы на балкон выстроилась очередь, а я решил, что в этот вполне приятный вечер лучше обойтись без допросов.
И ушёл.