ATARI TEENAGE RIOT  "Как люди могут верить в такую чушь, как демократия по твиттеру?"

Одной из причин, по которой при слове «реюнион» всегда хочется сплюнуть куда-нибудь через левое плечо, является сомнение: а что если помпезно воссоединяющимся заслуженным ветеранам нечего сказать? К счастью, в случае пионеров цифрового хардкора Atari Teenage Riot подобных подозорений не возникает. Не умоляя вес музыкальных находок берлинцев (и их лидера Алека Эмпайра, чья сольная дискография заслуживает не меньшего, а то и большего внимания), можно сказать, что визитной карточкой ATR всегда была социальная активность, необходимость высказаться на злобу дня — злобу, держать которую в себе сил нет никаких. И со времени распада группы в начале 00-ых, острых тем и вопросов, по которым они могли бы высказаться, накопилось примерно с миллион. Им и посвящен выходящий летом четвертый альбом команды «Is This Hyperreal?»

У ATR все сложилось удачно, насколько удачно вообще может сложиться история группы, участника которой свела в могилу передозировка таблетками. Они не успели забронзоветь, приесться и превратиться в пародию на самих себя. Их нишу, несмотря на нешуточное число последователей и подражателей, никто не занял. Что уж говорить о возродившемся интересе к 8-битному звуку... Впрочем, об этом — как и о многом другом — Алек Эмпайр охотно поведал с Звукам.

Звуки.RU: А почему вы решили продолжать историю именно под именем Atari Teenage Riot? Все-таки, слишком много изменилось с тех пор — неужели, только потому что это раскрученный бренд? К тому же у всех свои ожидания от ATR, не проще ли сменить вывеску?
Алек Эмпайр: Atari Teenage Riot — это уже не совсем группа, если угодно. Это политическая партия. Поэтому менять её название я не вижу смысла — наши идеалы и средства не поменялись за эти годы. Изменились только технологии, но, опять же, не в нашем случае. Наш концертный сет-ап очень завязан на компьютере Atari, как на источнике звука — это наш символ, наша визитная карточка. Во времена техно это было совершенно заурядным, многие тогда использовали Atari, но сейчас это всё, конечно, смотрится как артефакт эпохи. Нам до сих пор приходится подстраиваться под технические возможности Atari, с его двумя мегабайтами оперативной памяти, поэтому мне смешно читать в новостях о том, как Gorillaz записывают альбомы на iPad — попробовали бы они справиться с нашим допотопным монстром! Но это хорошие, полезные ограничения, поскольку они заставляют нас мыслить иначе, разбирать любые наши задумки на мельчайшие частицы и заново собирать так, чтобы они и Atari поняли друг друга. В этом я чувствую дух панка — ведь тоже самое было в семидесятых, когда молодые ребята нарочно сокращали состав до гитары, баса и ударных, чтобы играть музыку безо всяких излишеств. Конечно, мне бывает интересно поработать и над каким-нибудь саундтреком, придумывать оркестровки, крутить треки по 50 дорожек — в этом тоже есть свой спорт. Но настоящий драйв я получаю только от живых выступлений.

Звуки.RU: Что вам запомнилось больше всего из первого концерта в новом составе под старым именем?
Алек Эмпайр: Меня удивило, сколько молодых людей пришло на нас посмотреть. Многим из них еще не было двадцати — они никогда не видели нас, но отрывались они изо всех сил. Это странно, но с другой стороны и очень приятно.

Звуки.RU: А вы не думаете, что людям старшего возраста просто не очень удобно уже приходить на концерты ATR? Все-таки вы исповедуете ценности, которые сложно разделять, когда тебе уже за тридцать, а сам ты обзавелся семьей, работой и кредитом?
Эмпайр: Отчасти это так. Но, во-первых, как Atari Teenage Riot мы объясняем, что происходит сейчас вокруг нас всех и к этому может прислушаться любой человек. В девяностые мы говорили про вещи, которые тогда всем казались кошмарной выдумкой, небылицей, которой можно только запугивать людей, для многих мы были такими электронными шок-рокерами (Смеется). Но мы верили, что это сценарий ближайшего будущего, который надо предотвратить любой ценой. Мы толковали людям про нео-нацизм и они не верили нам — но ведь мы же оказались правы. Мы говорили про постепенное скольжение общество к тоталитаризму — но ведь оно и на то и постепенное, что пока не произойдет окончательное закабаление, никто ничего и не заметит. Всё будет очень тихо и размеренно — до тех пор, пока на тебе не щелкнут наручники. Да, нас называли алармистами, но может быть, если бы алармистов было бы больше в свое время Германии, то не было бы такой трагедии как Вторая Мировая? И я думаю, что последнее десятилетие показало, что мы правильно всё понимали.

В конце девяностых мы были группировкой беспричинно злых параноиков с невыносимым грохотом заместо музыки — теперь же, мы вроде как, авторитеты. И я хочу верить, что это потому, что люди стали прислушиваться к тому, что мы говорим, а не потому, как мы это делаем. Ведь война с терроризмом и то, во что она вылилась в итоге, крах банковской системы, кризис доверия к правительствам по всему миру — это лучшие подтверждения наших слов. И я совсем не хочу сказать, что мы такие исключительные предсказатели и пророки — вовсе нет. Любой, кто немного интересовался политикой в девяностые, понимал, что такой сценарий неизбежен, но просто таких людей оказалось катастрофически мало среди музыкантов, либо же они не хотели произносить эти вещи вслух со сцены. Поэтому сейчас на концерты приходят люди, которым уже интересно то, что мы скажем — они наши единомышленники вне зависимости от возраста.

Звуки.RU: Ну а тогда разве целесообразно выпускать альбомы? Все-таки, пока вы его запишите, пока он выйдет — политическая ситуация успеет десять раз измениться.
Эмпайр: Да, это так, но мы хотим сделать всё быстро, без задержек. После тура мы записали всего пару вещей, но по-настоящему мы серьезно сели за запись только недавно — и уже скоро, я думаю, вы услышите новый альбом ATR. В качестве одного из приглашенных MC на альбоме будет Бутс Райли (Boots Riley). Так вот, когда только появились первые намеки на мятежи в Египте, он изменил текст одной песен — и попал в точку. Но надо учесть, что мы обращаемся же не только к каким-то текущим, актуальным вопросам, но и к тем тендениям, которые разворачиваются и будут продолжаться еще много лет. Сейчас, конечно, удивительное время: WikiLeaks, блоги, гражданская журналистика — всё вокруг стало настолько прозрачным и зримым, что материал можно черпать горстями. И новый альбом будет именно об этом — о том, как политическая активность выходит в Интернет, о киберпреступлениях, о попытках государства контролировать веб-пространство, ведь именно это определяет наше время. И мы хотим сделать свое заявление на этот счет.

Звуки.RU: Разве их уже не предостаточно?
Эмпайр: Они очень однообразны. Вокруг все только и могут, что надрываться: «О, вау, твиттер, фейсбук — новые проводники демократии», но никто не задумывается об обратной стороне. Каким надо быть дураком, чтобы безоговорочно верить в такую чушь, как демократия, передающаяся через твиттер!

Звуки.RU: Ну а вы вообще с позитивом смотрите в будущее? Вас послушать, так вообще, скоро ничего не останется.
Эмпайр: Нет, ну я, конечно, оптимист. Просто я думаю, что нам надо капитально пересмотреть множество вещей, чтобы выжить. У нас в Германии совсем недавно были общественные дебаты по поводу атомной энергетики — и люди спорили по поводу электростанций, стоит ли пересмотреть политику государства по этой части. А ведь я прекрасно помню, как я еще когда был школьником, смотрел по ТВ материалы про Чернобыль, тогда это только случилось. И я помню, как все боялись и как быстро этот страх прошел. Спустя несколько лет все уже только отмахивались от предупреждений, что нечто подобное может случиться еще раз. Я не хочу, чтобы в этот раз всё произошло так же.
Что вселяет в меня надежду, так это то, люди сами стали больше беспокоиться и понимать чужое беспокойство. Когда я раньше поднимал вопросы, связанные с экологией, на меня смотрели круглыми глазами и говорили: «А тебе ли не все равно? Ты рок-музыкант, ты даешь концерты, какое тебе вообще до этого дело?» Сейчас такое отношение стало встречаться намного реже.
И еще кое-что меня очень радует: теперь люди, даже лишенные возможности что-то сделать, все равно могут иметь доступ к информации, узнавать правду — и это уже лучше, чем ничего не делать, просто потреблять и зомбироваться телевидением. И на это я и надеюсь — как и на то, что инстинкт самосохранения у человечества окажется сильнее алчности. Вы посмотрите, что произошло с музыкальной индустрией — эти мэйджор-лейблы сами не понимают уже, как смешно они смотрятся со стороны: они буквально молотком пытаются вбить людям в голову мысль, что они должны купить какой-то диск очередной певицы, а потом еще удивляются, почему у них падают продажи. Хотя продают одно и тоже, без каких-либо изменений. Представьте, что такая же ситуация была бы с продажами мобильных телефонов, вас наверняка бы это взбесило: «Зачем вы заставляете меня покупать новый, ведь у меня уже есть таких двадцать штук?» Музыка отражает состояние общества и это хорошо, что какие-то модели больше не работают — это значит, что нас всех ждут большие перемены.

Звуки.RU: А как вы относитесь к современной электронике? Несложно заметить множество заимствований из наследия тех же ATR...
Эмпайр: Это должно странно прозвучать, но мне это нравится. Меня совершенно не задевает, если я нахожу какие-то свои наработки в чужих вещах. Наоборот, я только радуюсь этому, а не чувствую себя обворованным. По-моему, это круто, если ты повлиял на кого-то. Мне забавно читать дискуссии, например, вокруг Crystal Castles, как их сравнивают с нами, а они открещиваются от этих «обвинений». А я просто рад, что музыка двигается в этом направлении — более того, я бы хотел, чтобы такой музыки было больше! Мне нравится такой звук, сам я все равно не успею всё сделать — почему бы не насладиться чужой работой?
Конечно, есть и скучные, предсказуемые вещи. Но, вот, например, дабстеп — в нем есть совершенно сногсшибательные треки, невероятные, а есть и серая масса, которая ничем не выделяется. Но, если честно, то так было всегда. Не надо идеализировать прошлое: сейчас многие с ностальгией вспоминают раннее техно и видят только самую верхушку айсберга — по-настоящему великие пластинки, ставшие гимнами поколения, но совершенно не хотят понимать, что помимо этого было огромное количество скучных и монотонных записей. Я прекрасно помню как на одну двенадцатидюймовку Деррика Мэя (Derrick May) можно было сменять целую стопку какого-нибудь жанрового хлама, потому что он уже тогда не представлял никакой ценности. С Интернетом в этом смысле стало проще, мы получили возможность попробовать, испытать. Я регулярно нахожу много интересного на Soundcloud или же мне присылают ссылки сами музыканты, я слушаю и пишу в ответ: «да, отличная работа, продолжай в том же духе» — и многие думают, что я так издеваюсь или что это вовсе не я пишу. «О, да это же САМ Алек Эмпайр, он не может одобрить кого-то так запросто!» — это всё полная ерунда, я кайфую от хорошей музыки и не скрываю эмоций. И, смотря на все эти бесчисленные треки на Soundcloud, я часто думаю, что тогда, в девяностых, мы все опередили свое время — мы стали заложниками времени, невольными футуристами. Настоящая электронная революция еще только впереди, но, думаю, это произойдет очень и очень скоро.

Звуки.RU: Довольно часто приходится слышать разговоры о том смягчении, которое произошло в с годами музыке Алека Эмпайра, вы сами вы вообще разделяете такую точку зрения?
Эмпайр: Ну, не знаю на чем это основывается — в моей дискографии «мягких» записей всегда было больше чем «жестких», просто последние наделали куда больше шума, вот и всё — и меня по ним все и знают. Но это не значит, что я всю жизнь только этим и занимался. Вот на Mille Plateux у меня было множество вполне спокойных релизов в середине девяностых. И, конечно, я очень давно хотел сделать альбом только на оборудовании восьмидесятых годов и сделал это наконец-то только на «The Golden Foretaste of Heaven». Мне непонятен ажиотаж вокруг моей фигуры: «О-о-о, он собирается двигаться в этом направлении — это значит, что диджитал-хардкор умер» — все эти теории просто смешны, пора бы уже наконец-то сказать об этом прямо. Я могу позволить себе экспериментировать с чем угодно — и это не будет никаким «движением в заданном направлении» или «новой тенденцией в электронной музыке». Это будет просто очередной пластинкой Алека Эмпайра. И даже если я выпущу какую-то дикую и странную вещь, которую сам, может быть, не пойму до конца — это не значит, что я буду её тиражировать следующие десять лет — и тоже самое будет, если запишу пластинку, которую все воспримут на ура. И разговоры о том, что те записи, которые я делаю без перегруженных цифровых ударных, криков и атмосферы нервного срыва «попсовее», что они более коммерческие — это вообще смешно. Если подумать, то они даже менее коммерческие, чем самый лютый цифровой хардкор, выходящий под моим именем.

Звуки.RU: А что касается анонимности в электронике — это всегда было так или, по-вашему, сейчас такого стало больше? И, получается, что вы опровергали эту идею в девяностые — ведь во многом именно на ваших интервью, имидже, биографии, в конце-то концов, и выстроился успех ATR?
Эмпайр: На самом деле и у меня есть релизы, не подписанные как Алек Эмпайр, и мало кто вообще знает, что это я их выпустил. Порой я сам забывал, что это моё — и бывало смешно, когда я спрашивал диджеев, что они такое крутят — мне это нравилось, а потом оказывалось, что это я сам и записал! Определенно, анонимность у электронной музыки в крови — это один из основополагающих генов. И мне кажется это очень правильным. Я сам стал подписываться под композициями ATR только потому, что они подразумевают какое-то заявление. Заявление, требующее ответственного лица. Это как в политике — людям нужно видеть лицо говорящего, чтобы они могли поверить ему. И на деле я всегда заботился об имидже намного меньше, чем принято думать. Например, на обложке альбома «Intelligence & Sacrifice» на обложке у меня очень типичное, супергеройское (смеется) выражение лица — но это неумышленно, фотограф просто щелкнул меня по-быстрому, без какого-либо предупреждения. А потом люди стонут на форумах при виде этого снимка: «А-а-а, это икона электронного движения» (Хохочет). И, конечно, большую роль играет музыка — думаю, если бы я играл что-то другое, то и эффект от моего внешнего вида был бы иным. Но в сочетании с моим творчеством, люди сразу начинают думать, что я самый мрачный и опасный чувак на свете (смеется). Нет, это не так, если что! Поэтому мне и нравится анонимность — так люди больше думают о музыке, и меньше творят себе кумиров.