The TIGER LILLIES  Клоун, жулик и джентльмен

Хулиганистое лондонское трио The Tiger Lillies выступило в минувшую субботу в Центральном доме художника. Вот они, любимцы московской публики: вокалист Мартин Жак (Martyn Jacques), контрабасист Эдриан Стаут (Adrian Stout) и барабанщик Эдриан Хьюдж (Adrian Huge). Жак выступает в гриме и похож одновременно на печального клоуна и шамана, Стаут в костюмчике и шляпе похож на мелкого мошенника и плута, а Хьюдж, с виду очень строгий и сдержанный, – истинный джентльмен. За барабанной установкой он – сама выдержка и невозмутимость. Он играет с таким видом, будто он не на концерте, а на чайной церемонии. Такое вот трио: клоун, жулик и джентльмен. Грустное и весёлое панк-кабаре для больших и маленьких (в зале были дети). Хотя главными детьми можно назвать самих музыкантов, особенно барабанщика. Хьюдж в группе отвечает за игрушки. Барабанная установка у него маленькая, почти детская. На ней болтается на верёвке, подвешенный за шею, игрушечный петушок с выпученными глазами. Другой петушок вверх лапками прикреплён к бас-бочке, отчего при использовании оной он смешно этими самыми лапками дёргает. Подобная жестокость по отношению к игрушкам очень характерна для детей.

Итак, клоун, жулик и джентльмен на сцене. Эта троица любит петь песни про разных негодяев, злодеев, плохих людей, и концерт начинается с песни "Bad". Жак играет на аккордеоне и своим фирменным фальцетом вопрошает: "Am I bad?" А контрабасист и барабанщик мрачно уверяют публику: "Yes, he's bad". "Am I bad?" – никак не может поверить Жак. "Yes, he's bad" – подтверждают Стаут и Хьюдж. Далее Жак садится за рояль и начинается "Autumn Leaves" – легендарнейшая песня, которую исполняли и Фрэнк Синатра (Frank Sinatra), и Эдит Пиаф (Edith Piaf), и многие другие достойные исполнители. Отдельно можно отметить изобретательную и ироничную версию Бобби Макферрина (Bobby McFerrin) и Чика Кориа (Chick Corea), а также блестящую франкоязычную версию Игги Попа (Iggy Pop) "Les feuilles mortes". Но никто из упомянутых исполнителей не мог исполнить эту песню столь же пронзительно, как Жак. Его голос тонок, точно лезвие. Он поёт её, будто в последний раз. Мы уже давали ссылку на одно из удачных концертных исполнений этой песни. На московском концерте она была исполнена не хуже.

Киноконцертный зал ЦДХ оказался идеальной площадкой для The Tiger Lillies. Этот полукруглый зал с возвышающимися трибунами в концертном полумраке становится очень уютным: красноватое освещение, тени музыкантов, пляшущие на стенах, небольшое и замкнутое пространство. Всё это придавало залу сходство с неким подземным театром. Вот Жак, закрыв глаза, медитирует у микрофона, а люди, облепившие трибуны и сидящие даже в проходах, становятся похожи на бандерлогов на аудиенции у питона Каа. Вот Жак лениво и нагло мяукает в микрофон, – "Miaow, miaow, miaow", – и становится похож на Кота Бегемота. Вот он, закрыв глаза, храпит в микрофон, да так долго, что в какой-то момент начинает казаться, что он сейчас действительно уснёт. Вот он вновь сменяет инструмент и теперь в его руках маленькая гитарка. А вот звучит длинная и протяжная "Flying Robert" с альбома "Shockheaded Peter" (1998), в основу которого легла детская книга "Der Struwwelpeter" ("Неряха") немецкого психиатра Генриха Гофмана. Книга состоит из историй о детях, которые плохо себя ведут и впоследствии расплачиваются за это. В песне "Flying Robert" рассказывается о мальчике Роберте, который неосмотрительно пошёл гулять в штормовую погоду и был унесён ветром далеко от дома. Следом The Tiger Lillies исполняют старенькую "Jesus" с альбома "Ad Nauseam" (1995) и новую "Flipper Boy" с альбома "Freak Show" (2010). Flipper Boy – образцовый фрик. У него нет рук и ног, зато есть большой член. Он выглядит столь ужасно, что на него не смотрят даже шлюхи. А ещё он пьёт человеческую кровь и ненавидит всех людей. Печальная история.

Мартин Жак в этот вечер немного странный: хищный, ленивый, вальяжный, безумный. Кажется, что он то ли пребывает в истоме, то ли попросту пьян, но голос его звучит чисто и сильно. Ему достаточно запеть, чтобы удержать внимание целого зала. В какой-то момент Стаут играет на гитарке, Хьюдж тихо шуршит за ударной установкой, а Жак не играет ни на чём. Минимум музыкальных инструментов, лёгкое шуршание и поскрипывание музыки, но вот Жак начинает петь – и зал в его власти. В этот раз он особенно трогателен: к его боевой клоунской раскраске добавилось небольшое красное сердечко на лбу. В другом эпизоде он играл-играл, да и "подвис": меха аккордеона дышат, как живот, а сам Жак застыл, выпучил глаза и дёргается, будто большая кукла. В этот момент он был похож на робота-зазывалу – механического человечка у входа в цирк. Подёргивается не месте, а уйти не может. А шоу меж тем продолжается. Стаут играет смычком на пиле, Хьюдж зажал зубами пищалку, и пищит в подставленный микрофон, не прекращая при этом охаживать барабаны. Из других инструментов Хьюджа – резиновые свинки. Несколько раз он надавливал им на животики и они попискивали в микрофон. А Жаку всё нипочём – в какой-то момент он играет на аккордеоне одной рукой. В другом эпизоде он округляет глаза, когда видит, что из зала убегает стайка людей. Мол, как же так, куда они? С нашего-то концерта! Эй! Но концерт продолжается. В какой-то момент Жак и Хьюдж разыгрывают душераздирающую сценку с тряпочной крысой. Жак стоит у микрофонной стойки, а Хьюдж подкрадывается к нему сзади, пряча крыску от посторонних глаз, потом наклоняется к оттопыренному заду Жака и делает вид, что пытается достать из него эту крысу. Силится-силится, достаёт. Затем садится на своё место и вытирает руки. Грустный Жак, потирая зад, трусит к роялю. Вид у него, как у нашкодившей собаки. Публика смеётся.

Одну из главных песен концерта, знаменитую "Russians", музыканты замедляют, несмотря на то, что она и без того очень медленная, а быструю "Banging in the Nails" играют быстрее, чем обычно. В "Banging in the Nails" один из самых провокационных текстов группы: "I'm crucifying Jesus, beat him to a pulp, // I stick my organ in his mouth and on it he must gulp". В конце этой песни Хьюдж играет на барабанной установке большими игрушечными молотками, а затем этими же молотками разбивает её в хлам. Хьюдж гримасничает над разрушенной установкой, потрясая бубном с изображением креста, а Жак допевает песню: "I think I might be going to hell…" Тут в дело вмешивается Стаут. На его голове появляются красные рожки и он хохочет: "No, you're not going to hell. You're going to Minsk. Minsk is not hell". Точно подмечено. В Минске группа должна была выступить на следующий день. "Oh, Minsk? Yeah, probably Minsk is not hell" – озадачивается Жак. Можно с уверенностью сказать, что в ад он попадёт нескоро (не раньше августа). Группе предстоит долгий европейский тур. Так что, прежде чем очутиться в аду, Мартину придётся пройти через Киев, Красноярск, Новосибирск, Будапешт, Лондон, Хельсинки, Цюрих, Берлин, Бремен, Гамбург и Франкфурт. На бис группу вызывают рёвом. Группа выходит и исполняет песню "Vagina". "Vagina vagina vagina in the sky" – распевает Жак и с надеждой смотрит в потолок. На этой оптимистичной ноте концерт заканчивается. После концерта состоялась автограф-сессия со всеми участниками группы. Музыканты, как и в прошлый раз, расписывались на всём, что им подносили: на билетах, буклетах, блокнотах, книгах. Один смекалистый молодой человек предложил группе расписаться на книге Фёдора Михайловича Достоевского. Я же решил, что английским музыкантам следует расписываться на английской литературе и подсунул им книгу Пелема Г. Вудхауса. На книге известного писателя-юмориста расписались известные музыканты-шутники. Всё сходится.